Анатомия ада - страница 17

В средневековой иконографии воздействие демона на волю грешника чаще всего изображается как физическое соприкосновение. Внутренний голос искушения превращается в фигуру демона, стоящего за спиной человека. Сатана нашептывает своей жертве греховные помыслы, физически подталкивает ее совершить грех и направляет ее поступки. Дьявол обнимает человека за плечи или за шею, что-то ему приговаривает, берет его руки в свои или что-то показывает (например, святого, которого надо закидать камнями).

Эта базовая иконографическая схема была унаследована из Византии. Так, в Хлудовской псалтири (IX в.), в иллюстрации к Пс. 68:29 за спиной епи- скопа-симониака, принимающего деньги за рукоположение в священники, примостился бес с всклокоченными волосами. Он стоит вплотную к епископу, и его правая рука словно бы направляет правую руку архиерея. Почти на всех изображениях подстрекательства бес располагается за спиной или на плечах человека.

Именно так представляли сцену, где дьявол подговаривает Каина убить Авеля. Библейский рассказ о первом братоубийстве обходится без участия дьявола, и зависть овладевает душой Каина без какого-либо внешнего воздействия (Быт. 4:1-16). Однако предание, отразившееся, в частности, в «речи Философа» из Повести временных лет, переосмысляет библейский текст в свете сложившейся позже демонологии и указывает на единственно возможный источник преступного замысла - сатану: «Сотона же влезе в Каина и пострекаше Каина убити Авеля». На известной «Четырехчастной иконе» середины XVI в. сцена убийства Авеля наполнена редким драматизмом. Дьявол почти взобрался на плечи Каина, что-то шепчет ему на ухо и показывает рукой на Авеля. Каин уже поднял вверх руки с огромным круглым камнем, готовясь ударить брата.

Такой прием встречается и в сюжетах из русской истории. На миниатюре Радзивиловской летописи (XV в.) сатана с птичьими лапами держит за спину человека, стоящего за спиной у князя. Это иллюстрация рассказа летописи о том, как после Любечского съезда 1097 г. русские князья установили друг с другом мир, целовав крест, чтобы каждый владел своей «отчиной». Свя- тополк Изяславич, великий князь Киевский, и Давид Игоревич, князь Вла- димиро-Волынский, отправились в Киев. Однако «дьявол печалень бяше о любви сей. И влезе сотона в сердце некоторым мужем, и почаша глаголати к Давыдови Игоревичю», наговаривая, что Владимир Мономах и Василько Ра- стиславич Теребовльский задумали идти войной на него со Святополком. На миниатюре изображен момент «наущения» - настоящая эстафета клеветы: дьявол руководит «мужем», тот нашептывает клевету Давиду, а он уже обольщает Святополка. Вся визуальная формула визуализирует слова «влезе сотона в сердце...». Однако дьявол никуда не «влезает», а стоит за спиной, что, возможно, символизирует его невидимое присутствие (в отличие от тех случаев, когда он является человеку воочию и изображается перед ним).

Демон за спиной человека не всегда служит визуальной фигурой наущения. Часто присутствие беса, стоящего сзади или рядом, маркирует персонажа как грешника, подчеркивает, что он уже находится во власти дьявола. Так, черти регулярно изображаются вместе с людьми в сценах греховных увеселений. В старообрядческих рукописях мы часто видим, как бесы едут на грешнике верхом, погоняют его, как быка или коня, либо тянут вожжами за собой. Покорные бесовской воле, неразумные люди везут демонов на своих

52

плечах. Те же визуальные метафоры демонстрируют и путь умершего грешника в ад: бесы везут его в телеге или тянут веревками в геенну.

Присутствие дьявола - это мощное обличительное орудие. В Европе XVI в. протестантские художники изображали папу римского в облике дьявола или Антихриста, а католики придавали демонические черты ненавистному им Мартину Лютеру. Старообрядческие мастера в XVIII в. визуально отождествляли с Антихристом императора Петра I. Демонические образы «сражаются» и на религиозных, и на политических фронтах.

В Новое время фигуры демонов постепенно «секуляризируются» и становятся универсальным атрибутом зла. Помимо церковной иконографии, они продолжают жить в карикатуре и в языке плаката, где политических оппонентов или военных противников часто изображают с чертами демонов (рогами, копытами и т.д.) или бок о бок с ними. Чтобы демонизировать врага, не обязательно верить в дьявола. Средневековая визуальная демонология превращается в эффективный инструмент сатиры и инвективы. Например, в 1793-1794 гг., когда революционная Франция воевала с Англией, Жак-Луи Давид изобразил английское правительство как коронованного беса, изрыгающего из зада пламя. На гравюре 1793 г. в память о «друге народа» Марате звероподобные бесы утаскивают с собой его убийцу Шарлотту Корде. Во время Гражданской войны в России на белогвардейских карикатурах один из советских вождей Лев Троцкий предстает в облике огненно-красного сатаны. Цвет советского знамени, цвет крови и цвет адского пламени соединяются в один образ, интуитивно понятный зрителю.