Анатомия ада - страница 4

С точки зрения христианской доктрины ад — это вечная погибель, бесповоротное отлучение от Бога, абсолютное небытие и неизбывное страдание. Однако и погибель, и отлучение от света, и тем более небытие крайне трудно помыслить и изобразить. Инфернальное воображаемое всегда стремится к конкретике, овеществляет метафоры и размывает границу между иносказанием и реальностью. Отсюда неизбежный зазор между богословским дискурсом о посмертной участи души и визуальными образами преисподней.

Средневековый ад, даже если порой он кажется царством хаоса, — это прежде всего педагогическая система. Изображения преисподней — будь то на фреске, где человек, пришедший в храм, разглядывает ад во всех деталях, словно на громадном киноэкране, или на книжной миниатюре с од- ним-единственным грешником, заключенным в черную пещеру, — это риторическое орудие, действующее через страх. Сцены загробных мук нужны не для того, чтобы внушать ужас сам по себе, — они призваны исправлять нравы и отвращать от греха, который ведет в преисподнюю, зримо явленную на фреске или миниатюре. Виды мучений приковывают взгляд человека к пути погибели, чтобы он, миновав его в воображении, покаялся и избежал его в реальности

Различные описания и изображения ада — рассказы визионеров, побывавших «в духе» на том свете и вернувшихся в этот мир, или визуальные образы инфернального царства — чаще всего представляют ал как пыточную камеру, где грешников подвергают тысячам самых чудовищных истязаний. Они соперничают друг с другом в изобретательности, перечисляя все более жестокие муки, ожидающие разные категории осужденных.

«Словарь» раннехристианских апокрифических апокалипсисов и средневековых (византийских, древнерусских или западных) видений, описывающих мир иной, конкретен и материален. Они говорят о невидимом на чувственном языке форм, красок, звуков и запахов. Космические образы соседствуют в них с повседневной лексикой, а общие места, пришедшие из древнейших описаний мира иного (преисподняя как царство огня и тьмы; символическая адаптация наказания к преступлению; градация тяжести мук в зависимости от вины и т.д.), порой переплетаются с социальными и политическими реалиями тех мест, где было записано очередное откровение.

2. Ангел с огненным мечом гонит в пасть ада испуганных грешников. Там их ждет девять различных мук, распределенных по отдельным клеймам.

Из старообрялческого сборника «Муки аловы», XVIII в.

Потусторонний пейзаж — особенно в некоторых западных видениях XII в. — напоминает земной. В загробном мире, раю, чистилище или аду, есть горы и долины, города и дворцы, замки и церкви, площади и мосты, монастыри и таверны, а также колодцы, деревья, часовни, дороги, колонны, ворота... Этот мир густо населен и заполнен предметами. Визионер видит в нем цвета (от белизны ангельских риз до черноты адских глубин), слышит звуки (пение ангелов, вопли демонов, стенания грешников), а также чувствует запахи (смрад серных рек и благоухание райских садов). Души умерших плачут и смеются, ждут и надеются, сокрушаются о былых грехах и обмениваются друг с другом новостями. Они сохраняют антропоморфный облик и зачастую продолжают носить человеческую одежду, которая подобает их полу, возрасту и социальному статусу. Визионер без труда отличает среди умерших короля от графа, рыцаря от крестьянина, монаха от каноника, а дьякона от епископа.

Часто он встречает в ином мире тех, кого знал при жизни (родных, друзей, соседей, собратьев по монастырю), или узнает в толпе персонажей, о которых мог только слышать (давно умерших или известных ему лишь по слухам епископов, аббатов и королей). Описания вечных мук ада и временных мучений в католическом чистилище предельно натуралистичны. Демоны хватают грешников за руки, за ноги, сбрасывают их в колодцы, подвешивают над огнем, четвертуют, заливают в горло расплавленный металл, насаживают на кол, жарят на огне, издеваются, смеются над ними. Наконец, в загробном мире течет свое время: сменяются дни, месяцы и годы; отмеряются канонические часы; муки чередуются друг с другом в ритме дневного и недельного циклов. Души праведников с нетерпением, а умершие грешники — с ужасом ожидают Второго пришествия и Страшного суда.