Андрей Снежков учится жить - страница 22
Смотрю вниз на спокойную поверхность майны, отливающую холодной сталью, и мне сначала кажется, что там, под водой, ничего особенного не происходит. Возможно, рыхлитель поломался?.. Прошла минута, вторая, третья, и вдруг у самого берега с нависшими над обрывом тонюсенькими кустиками ивняка по воде пробежала мелкая-мелкая рябь. И тотчас от берега откатилась высокая бутылочного цвета волна и с шумом ударилась в тупой нос земснаряда. Можно было подумать, что там, на дне, начинается землетрясение. А уж в следующий миг в воду ухнула песчаная глыба, увлекая за собой кустарник. И вверх, чуть ли не до нашего мостика, ударил ослепительный фонтан.
— Ну как, разве не сила? — Иван тряхнул головой. — Бисова сила, право слово!
— Ты как тут... обживаешься? — немного погодя спросил я Ивана.
Ответил Иван не сразу. Он все еще смотрел на бурлящую, клокочущую майну, будто закипевшую со дна и вот-вот готовую выплеснуться из берегов. А земснаряд, потревоженный обвалом глыбы, внезапно лихорадочно задрожал всем своим железным телом и с ненасытностью прожорливого кита принялся всасывать в пасть стальной трубы мешанину из песка и воды.
— Теперь этот компот, по-нашему — пульпу, погнали по трубопроводу. И знаешь куда? В тело перемычки шлюза. Во-он туда, — Иван махнул рукой в сторону устья воложки. Помолчав, прибавил: — Не знаю, как дальше, а пока, в новинку, вроде тут и ничего. Дела не шибко большие: то швабрю палубу, то вместе с другими матросами зачаливаю снаряд, когда он меняет место... Ну и еще время от времени очищаю фрезу от корней кустарника. Они, бисовы души, вместе с песком в самую трубу норовят угодить. Такие попадаются... вроде огромных пауков или этих самых... осьминогов. Как видишь, Андрюха, ничего особенного... без геройства обходимся.
Тут на мостик поднялся невысокий, узкоплечий паренек в телогрейке и ушанке, с виду прямо-таки восьмиклассник.
— Заявился? — спросил он Ивана, протягивая красную, костистую руку. — У меня, брат, вахта прошла без сучка и задоринки. Того и тебе желаю.
Озорно подмигнув, парень, которого Иван назвал Сашком, подтолкнул его к трапу.
— Пошли, Вань. Сдам тебе вахту, приму душ и... баян через плечо да на весь вечер к девчатам в общежитие!
Вслед за ними я тоже спустился вниз. Попрощался и зашагал в город.
Вблизи Еремкинской заводи рабочие грузили на тракторные прицепы бревна. Сюда, в воложку, осенью пригнали столько плотов для стройки!
Два увальня-парня, дымя самокрутками, наблюдали за слаженной погрузкой.
— Глянь-ка, Микола, на плоты... Вроде они не похожи на те, какие по Волге всегда сплавляли? Эге? — сказал один из них, лупоглазый и толстощекий, кивая вниз на разбросанные по песчаному берегу скрученные стальными тросами пучки бревен.
— Ясно — другая вязка, — ответил второй парень. — Вот когда плотину построим и море тут разольется, только таким манером и будут плоты вязать. Их и по морю и через шлюзы куда как сподручнее прогонять.
Теперь у нас здесь часто можно услышать эти слова: «Вот когда плотину построим и море разольется...» Строительство гидростанции только-только начинается, а уж все говорят о ней как о чем-то совсем недалеком, близком и кровном, без чего скоро нельзя будет жить.
Прихожу домой, а мама и Глеб ужинают. Оба такие веселые, разговорчивые. И мне опять, как и утром, стало что-то не по себе.
«Не подождали, веселятся... Словно без меня им куда как хорошо. А что у меня на душе творится, им и горя мало».
— Андрей, ну где ты пропадаешь? — спрашивает мама, придавая лицу строгое выражение, которое ей так не идет, так ее старит. — Ждали, ждали тебя... Мой руки и за стол!
Я промолчал. Зачем по пустякам трепать нервы!
После ужина мама ушла на заседание какой-то комиссии. Ведь она у меня депутат райсовета!
Глеб читал книгу, а я сидел за своим столиком и рисовал хвостатых чертей. Не хотелось ни решать недорешенную задачку, ни готовить другие уроки. Прогулка на земснаряд не пошла впрок...
Я даже не слышал, как подошел Глеб и взял меня за плечи.
— Ты что, елова голова, паруса опустил?
Молчу.
А Глеб вдруг прижимает меня к своей груди, крепко так прижимает и говорит: