Английская мята - страница 26

Порой, когда они были помоложе, я частенько заставал их вдвоем за столом, они играли в карты. Особенно зимой. Да нет, думаю, они отлично ладили друг с другом. Никаких ссор… Да иначе и быть не могло… Ведь для моей жены все всегда было лучше не придумаешь. Если бы между ними случились хоть какие-то разногласия, пусть даже давным-давно, сами понимаете, это было бы первое, что я сообщил бы на следствии.

– Но, согласитесь, такие отношения между людьми, живущими в одном доме, случаются довольно редко.

– Знаю. Может, было бы даже лучше, если бы они все-таки время от времени ссорились, что ли…

– Вы действительно так думаете?

– Да. Но знали бы вы, как трудно повздорить с Клер, вызвать ее на ссору, изобразить, будто вы вне себя от злости… она сразу все чувствует и только смеется, вот и все.

– А как по-вашему, можно было что-нибудь сделать, чтобы предотвратить случившееся?

– Вряд ли. Да и какой смысл теперь думать об этом? Все равно уже ничего не вернешь.

– Выходит, у вас в доме царило безмятежное спокойствие?

– Между этими двумя женщинами, которые так хорошо ладили между собой, я, наверное, чувствовал себя словно в тихой колыбели. Повсюду, кроме собственного дома, я дурно спал, мне казалось, будто там слишком много говорят, что там грязно. Казалось, в доме не было ни одной живой души. И в то же время все было в порядке – прибрано, еда на столе. Я привык к ним двоим. У меня такое ощущение, будто я только что пробудился от какого-то долгого-долгого сна.

– Вы вот тут сказали, что Мария-Тереза присматривала за Клер, и добавили: деликатно, по-хорошему.

– Да, особенно в последнее время, без этого было не обойтись. Клер делала глупости, совершала какие-то несуразные поступки, это становилось опасно. Мария-Тереза сообщала мне обо всем. Когда я приходил домой, то отправлял ее к себе в комнату или в сад – и все сразу становилось на свои места. Самое лучшее было оставить ее одну.

– А когда вас не было дома?

– Это делала Мария-Тереза.

– И все это никак не нарушало покоя в доме?

– Нет. Мы считали, что он бы нарушился, если бы мы не пресекали ее причуд.

– Каких, например?

– То что-то испортит, сломает, то сделает какую-нибудь глупость. Разом сожжет в камине целую кипу газет… Ломала вещи, часто била посуду или просто выбрасывала в мусор. Иногда прятала какие-нибудь вещи по углам, закапывала в саду – например, свои часики, свое обручальное кольцо, – хоть она и клялась, будто потеряла, уверен, они где-то в саду. Потом могла что-нибудь разрезать. Помню, один раз она раскромсала свои одеяла, каждое на три лоскутка одинаковой длины. Правда, достаточно было не оставлять без присмотра спички и ножницы, и все было в порядке.

– А если Марии-Терезы не было в доме?

– Если не было меня, она никогда не оставляла ее в доме без присмотра. Некоторые комнаты запирались на ключ – кухня и наши спальни. Она могла рыться повсюду. Но стоило принять все меры предосторожности – и все шло спокойно. Я сказал вам правду: в доме царил покой, и они отлично ладили друг с другом. Клер никогда не возражала, если ее отсылали в сад, тут же послушно уходила.

– А что она искала, когда рылась у вас в комнатах?

– Вот это было настоящим безумием. Она искала то, что называла «особыми следами», якобы их нужно было непременно уничтожить. Это была полная загадка.

– Спокойней всего вы чувствовали себя тогда, когда она была в саду, не так ли?

– Да, разумеется.

– А по ночам ничего не запиралось на ключ?

– Думаю, иногда, особенно в последнее время, Мария-Тереза запирала кухню. Но не уверен. Может, она просто запирала ее, когда проводила ночи с португальцами.

– А она когда-нибудь приводила их к себе в спальню?

– Думаю, бывало и такое. Стоило мне подняться к себе в комнату, и меня уже не интересовало, что происходит там, внизу. Я считал, что Мария-Тереза вольна приводить к себе кого захочет и когда захочет.

– Вы ничего не слышали в ночь убийства?

– Во всяком случае, никаких криков. Мне только послышалось, будто где-то скрипнула дверь. Кажется, я тогда подумал, что, должно быть, это вернулась Мария-Тереза или кто-то из них двоих бродит по дому. И снова заснул. Моя комната на третьем этаже. Так что снизу до меня не доносилось почти никаких звуков.