Английские романтики в переводах Яна Пробштейна - страница 5
Объявший нерожденные цветы,
И робость грез, и хрупкие мечты,
Незримых почек яростный рывок
Из ненавистного оцепененья,
Пути людей, их смерти и рожденья,
Все, чем владеть могли б они, их труд, —
Всем существам, что дышат и растут,
Дано родиться и угаснуть в срок.
Однако недоступное, в покое
Живет Могущество от нас вдали,
И этот обнаженный лик земли,
И первозданность гор передо мною, —
Все учит ум пытливый. Ледники,
Как змеи за добычею из нор,
Ползут, не торопясь, по склонам гор,
Где солнце и Мороз нагромоздили,
Как бы в пренебреженье к бренной силе,
Громады ледяные — высоки
Зубцы и шпили, башни, купола,
Незыблемые стены возвела
Столица смерти — нет, не город все же:
Руинами усеяна теснина,
В движенье вечном катится лавина
По склонам гор от края небосклона,
Гигантских сосен строй встречает с дрожью
Лавину льда — там, где прошла она,
Земля истерзана, обнажена,
Расщеплены деревья, непреклонно
Между живым и неживым граница
Отодвигается: и зверь, и птица
Стремятся прочь, и в страхе человек
Жилище покидает навсегда.
Стихия сокрушает без труда
Следы его трудов, и, взяв разбег,
Потоки неуемно мчатся с кручи
Из тайных бездн — в долину, чтоб могучей
Рекою стать и донести дыханье
Далеких и возвышенных краев
До океанских вод и в океане
Навек смешаться с ревом бурунов,
Поток воздушный напитав парами.
V.
Монблан стоит, блистающий снегами,
Торжественно-спокойной полон мощи,
Даря многообразные виденья,
Многоголосьем оглушив долины,
Загадку жизни, смерти и рожденья
Скрывая в тишине безлунной ночи
И в блеске дня, срываются с вершины
Сокрытые от глаз людских лавины.
Горящие закатными огнями,
Пронизанные звездными лучами,
Они смиряют буйный нрав ветров,
Борящихся в тиши. Храня свой кров,
В высоких одиночествах клубится
Невинная безмолвная зарница.
Монблан! Загадочная Мощь явлений,
Повелевающая небесами
И ходом наших бренных размышлений,
Таится здесь. Что сталось бы с тобой,
Со звездами, землею и морями,
Когда бы мы безлюдье и покой
Представили бездушной пустотой?
1816
Перси Биши Шелли
Строки, написанные среди Евганских холмов
Есть в бездонном океане
Скорби, горя и страданий
Много тихих островов,
Где, укрывшись от ветров,
Переводит дух моряк,
Чтобы дальше плыть во мрак:
Нависает небосвод
Тучами над бездной вод,
И свинцовой пеленой
Мгла клубится за кормой.
По пятам за судном мчится
Буря, грозная громница,
Парус рвет, обшивку, снасти,
Разрывает бриг на части,
И корабль, хлебнув сполна,
Смерти зачерпнул со дна,
Погружаясь в глубину,
Словно в сон, идет ко дну,
И во сне, стремясь вперед,
Через вечность он плывет:
В полумраке перед ним,
Смутен и недостижим,
Берег — зыбкая черта,
Отступает, как всегда,
И раздвоен, истомлен
Мореход: не в силах он
Плыть вперед, податься вспять,
Будет зыбь его качать,
Вечный странник, мореход,
В гавань смерти он плывет.
Там, за гранью зыбких вод,
Ждет его любовь едва ли,
Впрочем, вряд ли от печали
Ищет он спасенья в страсти
Или в дружеском участье, —
Грудь пуста, и лед в крови,
Сердце сгинет от любви,
Билась боль в бескровных венах,
Будто бы в тюремных стенах,
Чувства выжжены, побиты
Градом слов, огнем обиды,
Время грубо иссекло
Изможденное чело,
Искривленные уста
Опалила немота,
Так листва под коркой льда
Застывает в пустоте
На декабрьском кусте.
На полночном диком взморье,
Там, где северные зори,
Где стихией многопенной
Шторм ярится неизменный, —
Белый высится костяк,
Словно здесь уснул бедняк,
Не оплаканный никем:
Каменистый берег нем,
Редкий шелестит камыш,
Да кричат на кручах лишь
Чайки, будоража тишь,
Иль водоворот ревет, —
Так поверженный народ
Корчится у ног царя, —
Страшной славою горя,
Скачет тот сквозь павший град,
Где сражался с братом брат, —
Кости здесь теперь лежат,
И бессолнечный рассвет
Сизой мглой прикрыл скелет,
Не ответит он на зов —
Жизни, дум истлел покров.
Да, средь горестей бездонных
Много островков зелёных,
К одному приплыл мой челн,
Легким ветром окрылён,
Слушал я раскат пеана
И грачей призыв гортанный
Над Евганскими холмами, —
Рассекая мглу крылами,
Сизокрыло взмыла стая,
И, величием блистая,
Встало солнце, небосвод
Весь клубился, а восход
Тучи опалил огнём,
И безмерный окоём
Вспыхнул в отблесках лазурных,
Крылья в крапинках пурпурных
Золотым дождём проплыли,