Аннабэль - страница 4

Расскажи кому, что две молодые девушки спокойно гуляют по ночному лесу, в котором водятся опасные звери и не менее опасные разбойники — никто не поверит. Скажут, что мы сошли с ума. Но здесь мне куда спокойнее, чем в стенах родного дома. И тут нет настолько опасных зверюг, как те что бродят там.

Вот и заброшенный домик Клауса. Бернадет смотрит на него с некоторой опаской, возможно, действительно ожидает появления призрака. Однако, всё тихо и спокойно, только поскрипывает полуоткрытая дверь, да тихо ухает какая-то ночная птаха.

Я захожу внутрь и осматриваюсь: тут ничего не изменилось. Разве что ещё больше стала, а прореха в крыше, да ветер накидал на пол сухих листьев, отчего тёмные доски спрятались под хрустящим ковром. Шагаю по листве, касаясь пальцем стены. Вот и гвоздь, на который Клаус вешал своё ружьё. Гвоздь шатается и, наверное, скоро выпадет.

Бернадет оглядывается по сторонам и подходит к камину. Пока я занимаю своё обычное место на дряхлом сундуке, подруга что-то внимательно изучает в очаге. Щупает руками и наклоняет голову то в одну, то в другую сторону.

— Что там? — спрашиваю я.

— Похоже, что тут был тайник, — бормочет Бернадет. — Или до сих пор есть. Вот только… Ага, есть!

Что-то щёлкает, и правый угол камина проворачивается, открывая тёмный проём. Подруга запускает туда руку и вытаскивает наружу что-то, завёрнутое в грязную тряпку.

— Как ты так можешь? — удивляюсь я, покуда Бернадет идёт ко мне, на ходу раскрывая находку. — Я сто раз тут была, и мне даже в голову не приходило искать здесь какие-то секреты. Да я и не думала, что у старика были какие-то тайны. Что там?

— Похоже на дневник, — подруга садится рядом, и старый сундук негодующе кряхтит под нами. — Только я же читать не умею. На, посмотри.

Я умею читать, но легче от этого не становится: языка, которым написан дневник, я не знаю. Придётся открытие этой тайны отложить на потом. Наверное, стоит показать книжицу Жаку — нашему конюшему. Папа говорил, что Жак много где бывал и знает несколько иностранных языков.

Поэтому мы просто сидим на сундуке, смотрим на звёзды и болтаем ни о чём. Бернадет рассказывает, что в старом замке закончился ремонт, и Оливье по секрету ей поведал, что скоро король вернётся в родные пенаты. Отец несколько раз возил меня в новый замок, но это было так давно, что я уже и не помню, как выглядел Его Величество. Вряд ли теперь мне удастся попасть в гости к королю. Может быть, посмотреть из-за ограды.

— Смотри, — внезапно говорит Бернадет и показывает пальцем на окно.

Среди тёмных деревьев точно плывёт светящийся силуэт. Останавливается и мне кажется, смотрит в нашу сторону. Потом пропадает, и я вновь вижу лишь ночной лес.

— Видела? — спрашивает Бернадет. — А ты говорила!

— Да, но, — я качаю головой. — Это же была женщина, совершенно ясно — женщина.

Бернадет пожимает плечами, а после зевает и спрашивает: не пора ли возвращаться? Возвращаться не хочется, но время действительно позднее, а вставать — ни свет, ни заря. Поэтому я неохотно соглашаюсь, и мы покидаем домик старого Клауса.

Очень трудно мыть пол в огромном двухэтажном доме. Почему мне раньше казалось, будто родное жилище — не такое уж и большое? Ты входишь в дверь и оказываешься в круглом зале, откуда можно попасть на кухню, если повернуть налево, или в гостиный холл, если направо.

Прямо находится большой камин, около которого стоит воистину огромное кресло, где я так любила сидеть по вечерам, когда была совсем маленькой. На стенах висят картины, которые я прежде рассматривала, размышляя, куда бежит табун белогривых коней или поймал ли рыбу человек, стоящий по колено в лесной реке, так похожей на наш Занс.

Из гостиного холла по винтовой лестнице ты попадёшь на второй этаж, прямиков в длиннющий коридор, плохо освещённый и страшный для маленькой Аннабель, которой я была уже так давно. Мне тогда казалось, что все чудовища мира слетаются в этот тёмный проход, чтобы схватить меня и унести во мрак.

Коридор заканчивается спальными комнатами: большой и маленькой. В большой прежде спали отец и мама. Это было так давно, ещё до моего рождения. После комнату занимал один папа. Ну а маленькая спальня… Да, раньше она была моей. А теперь я нахожусь в ней лишь тогда, когда занимаюсь уборкой.