Антарктическая Гиперборея - страница 10

Пока работала «Рысь», а наверху вызволяли потерпевших от крушения самолёта, русская эскадра пополнилась вторым подводным кораблём. Подоспел «Борей», и Колчак принял решение немедленно покинуть это побережье.

На борту «Макарова» атмосфера постепенно накалилась, и никто не смог бы назвать точной причины. Рассказы лётчиков о таинственном пятне, где сами собой глохнут моторы дополнились бреднями Шпеера. За последние двое суток до возвращения на корабли он уши прожужжал встречавшим матросам о необыкновенных свойствах материка. Если раньше над ним подшучивали — немец нашёл во льдах каменный топор своего пращура, то ныне прикусили языки даже самые ушлые остроумцы. Чем бы ни занимались участники экспедиции, они с каждым днём неким шестым чувством начали ощущать на себе чьё-то внимание. Так бывает, когда кто-то пристально смотрит тебе в затылок. И самые толстокожие не избежали этого чувства, наименее стойкие чуть ли не на стену лезли. Вдобавок досаждали германские крейсера, что ни день снимавшиеся с якоря и выписывающие непонятные эволюции. Энгельгардт на запрос русского командующего объяснил эти танцевальные па желанием уточнить глубины и составить точный рельеф дна. Возразить нечего, кроме одного — никто не занимается промерами столь хаотично. Словом, германцы начали непонятную свою игру, что так же не радовало Колчака. Когда, наконец, загремели сматываемые якорные цепи, он почувствовал некоторое облегчение. Вся ли Антарктика столь тревожна и неприветлива к людям?

Океанский крейсер «Борей» в день, когда снялся со швартовов у острова Русский, что возле Владивостока, при нормальном надводном водоизмещении считавшийся двухтысячетонником, принял намного больше положенного, палуба едва выступала над водой. Часть объёма балластных и уравнительных систерн занял соляр. Пространство на нижних палубах оказалось настолько заставлено едой-питьём и прочими припасами для пятидесяти пяти членов экипажа, что по отсекам удавалось передвигаться, пробираясь по бесчисленным ящикам; свободным от захламления остался лишь центральный пост. Боцман грустно шутил, что в случае аварии к части механизмов не добраться, останется разве что всплыть и вывалить часть барахла наружу.

Экипаж, узнав об истинной цели похода, получил настоящее потрясение. Субмарины никогда ещё не ходили во льдах! В свободное от вахт время, да что греха таить, и на службе тоже моряки бурно обсуждали главную новость, непередаваемыми словами поминая отцов-командиров, что в мирное время затеяли игрища в секретность.

Командир корабля кавторанг Комаров, ветеран нескольких войн, помнил Порт-Артур и адмирала Макарова. Офицеры, боцман и половина команды — также не новички, молодой лишь корабль, не заставший ни американского избиения у Циндао, ни боёв на подступах к Владивостоку. Он вступил в строй за месяц до Парижского мирного договора, когда остатки американской эскадры не смели носу казать с японских островов. В первый поход «Борей» забросил продукты на Южный Сахалин, где мёрз крохотный гарнизон, изображая присутствие армии США, а его командир — молодой «лефтенант» — чуть ли не на коленях упрашивал взять их в плен и увезти с острова, где они уж не чаяли остаться в живых до конца зимы в окружении беглых вооружённых каторжан.

Мичманы и лейтенанты по молодости радовались романтике антарктического вояжа в духе Амундсена, в матросских кубриках горевали по поводу того, что в ближайшие месяцы увольнение на берег не светит, кавторанг же отнёсся ко всему философски — служба такая.

Когда «Борей» достиг вечных льдов, экипаж изрядно устал, выполняя приказ Колчака о полной скрытости передвижения. Они шли через океаны словно в окружении вражьих эсминцев, всплывая только по ночам. Командир, не зная резонов командующего, поддерживал порядок несения вахт, словно на войне. В надводном положении моряки стояли у орудий в готовности отразить нападение и даже отбить воздушный налёт (ночью? на лодку без ходовых огней?), не считаясь, что воевать не с кем.

Можно предположить, что адмиралом двигал некий инстинкт, предчувствие бед, которые сулит южный континент и всё, что с ним связано. В действительности же зачастую добивались успехов и оставались на веки в истории морские командиры, которые не давали послаблений экипажам. Если корабль в полной готовности принимал бой, у него куда больше шансов выйти победителем, нежели у посудины с расхлябанной командой. Но сраженья редки, и напряжение сил в промежутках между ними адмиралы считают хорошей школой, экипажи, особенно матросы — самодурством и ненужной муштрой абы время занять.