Антарктика - страница 12
Устало улыбаясь, потирая тонкими белыми пальцами виски, Екатерина взглядом подсказала ему это. Он кивнул, схватил забытый лист и, почти скомкав его, швырнул в черный портфельный зев.
Екатерина проводила Александра Алексеевича до дверей. Вернулась и с улыбкой прислушалась к быстро простучавшим по лестнице шагам. Рассмеялась.
— Побёг, сердечный!.. Уверена — ни черта он не ляжет спать.
— Спать? — Я взглянул на часы.
— Мы с ним всю ночь работали.
— Ну и… успешно?
— Не-а! — Екатерина тряхнула головой, беззвучно рассмеялась. — Не туда нас понесло! Ошибка где-то в самом начале.
— Чего ж тут радостного?
Екатерина пожала плечами, взглянула на меня с короткой усмешкой. Потом достала из-за книги на полке две запыленные иссохшие сигареты.
— Последний энзе!
Я протянул ей свою пачку.
Закурив, с некоторым удовольствием отметил, что портрет Юрия красуется на прежнем месте. Почему-то я ждал и боялся, что разрыв начнется с этой, екатерининской стороны.
— А где Ирина?
— О! У нее сегодня ответственный день. Она на собеседовании у нашего проректора. Будет поступать! Пока, наверное, на вечерний.
— Вот как! В отряде физиков прибыло?
— Возможно, прибудет.
— Что ж… С таким неутомимым вербовщиком…
Екатерина махнула рукой: не то дым отогнала, не то мою реплику.
— Не я вербую! Жизнь сама.
— Но ведь Ирина была актрисой.
— Она слишком умна для этого.
Я вскипел:
— Что ж, одним дуракам в искусстве…
Екатерина так сморщилась, словно у нее потянули сразу три больных зуба, и я замолчал.
— Надеюсь, ты мне не станешь цитировать вирши насчет физиков, лириков?
— А что? Пожалуй, в данном случае — вполне уместно…
— А! Бред неудачников! — Екатерина снова махнула рудой.
— Неудачников»! — Я откровенно злился и совсем по-мальчишески передразнил ее.
— Ладно, не придирайся… Устала я просто.
— Извини… Я сейчас уйду.
— Сиди! — Екатерина закусила губу, посмотрела за окно. Акация давно облетела, подрагивала за окном черными корявыми ветвями.
— Не от работы я устала, — Екатерина вздохнула. — Смертельно устала… от демагогии.
— Чьей?
— Твоей, Юркиной…
— Юркиной?
— Да! И он туда же… Какая-то повальная демагогия! Надо работать, а все кинулись философствовать.
— Одно другому не помеха.
— Нет, помеха! — Екатерина сердито стукнула кулачком по столу, поднялась, быстро прошла в угол комнаты. Там она повернулась, прислонилась к полке книжного стеллажа и посмотрела на меня с неожиданной надеждой.
— Вот ты удивился, когда я радовалась сегодняшней неудаче с Александром Алексеевичем. А-знаешь, чему я радовалась?.. Еще одна тропинка проверена. Одна из тысячи! Но мы уже по ней не пойдем. Люди уже по ней не пойдут. Потому что она — в никуда. Понимаешь? А сколько их, еще черных тропинок! Сколько надо людей для разведок? Умных, талантливых людей. А Юрий Михайлович Середа, у которого на втором курсе одни пятерки были, видите ли, в седьмой раз идет а Антарктику, став на тридцать втором году жизни аж капитаном китобойца!
— Это не так мало!
— Согласна! Но не для него. Слушай! Ведь ты обязан быть немного психологом. Ну какой из Юрия капитан? Вот Кронов — капитан.
— Почему люди должны довольствоваться только Кроновыми?..
— Потому что это сегодня роскошь — капитан-философ на китобойце.
— А завтра?
— И завтра роскошь! Философия на этой китобойце ни к чему. В трудную минуту она только мешает!
И тут вошла Ирина. За спором мы не услышали, как она открывала дверь, как шла коридором. Ирина остановилась у самого порога, смущенная и Счастливая.
— Ну? — Екатерина повернулась к ней, раскрыла руки для объятий.
— Катя, не сердись только… — Ирина опустила глаза и выпалила: — Я пошла на пробу… В общем, меня, кажется, взяли в театр.
— В какой театр?
— Русский драматический.
Руки Екатерины упали.
— Ты сердишься?.. Почему?..
Я поспешил поздравить Ирину и довольно резво выскользнул из дома Середы. По-моему, я это сделал очень вовремя.
1. «…Твоя Ирина — молодец! Просто удивительно, как она из такой маленькой, дурацки написанной роли сумела выжать человеческий образ! Я на глазах удивленных премьерш преподнес ей цветы — оранжерейные, других не было — у нас зима в этом году взаправдашняя. И проводил домой. По дороге мы с ней решали «сто тысяч почему». Только о самом главном я ее не спросил: почему она любит тебя, а не меня, к примеру… Ладно! Не кипятись. Ведь я же не спросил! И вовсе не потому, что вспомнил о твоих кулаках. Просто это одно из немногих «почему», на которое нет ответа.