Антология сатиры и юмора России XX века. Том 6. Григорий Горин - страница 35
Другой бы на моем месте прошел мимо — и ноль внимания! А я глупый... Мне больше всех надо! Я хочу предупредить товарища, чтоб он, значит, не конфузил себя.
Я кричу ему:
— Товарищ! Товарищ!
Он не слышит.
Я снова кричу:
— Товарищ! Минуточку!
Он не слышит, идет быстро. Я бегу за ним.
Он — за угол. И я — за угол. Он входит в какой-то большой дом, я — за ним.
Он идет по коридору, я его почти догоняю, но тут он входит в какой-то кабинет, я — за ним, а секретарша меня не пускает.
— Вы к кому, товарищ? — спрашивает.
Я говорю:
— Я вот к этому товарищу, который прошел.
Она говорит:
— А по какому вопросу?
А по какому я вопросу? Я не знаю, по какому я вопросу.
Я говорю:
— Я по внутреннему вопросу!
Она говорит:
— К товарищу Синицыну нельзя! Он занят.
Я говорю:
— Да мне, девушка, на минутку, только пару слов ему сказать!
Она говорит:
— Скажите мне, я передам!
Я говорю:
— Вам не могу! Вопрос очень щепетильный...
Она говорит:
— Ну, тогда записку напишите, я передам.
Беру лист бумаги, пишу. Интеллигентно так пишу, чтоб, если кто в записку заглянет, не ставить товарища Синицына в неловкое положение.
Я пишу: «Уважаемый товарищ Синицын! Прошу обратить Ваше внимание на определенную часть туалета, в смысле — брюки, поскольку в них отмечается некоторое несовершенство в смысле пуговиц. С искренним уважением...» Ну и подпись.
Секретарша берет у меня бумагу и говорит:
— Сейчас отнесу! А вы, товарищ, пока здесь подождите...
Я говорю:
— Мне ждать нечего... Я пойду.
Она говорит:
— Нет, посидите. Может быть, у товарища Синицына возникнут какие-нибудь вопросы...
Какие вопросы — непонятно. Но я сижу жду. Чего жду— не знаю. Через несколько минут выходит секретарша, выносит мою бумагу, а на ней красным карандашом крупно написано: «МИШУЛИНУ, РАЗОБРАТЬСЯ!!» Я оторопел, верчу бумагу в руках и спрашиваю:
— Что это значит?
Секретарша говорит:
— Все в порядке. С этой резолюцией идите к товарищу Мишулину!
Я удивляюсь:
— При чем здесь какой-то Мишулин? Ваш начальник чего-то не понял... Это я ему писал... Дайте я объясню...
Секретарша говорит:
— Ничего не надо объяснять! Товарищ Мишулин — заместитель товарища Синицына. Идите к нему в двенадцатый кабинет. Идите скорее, а то он в главк уедет!
Положение идиотское! Другой бы плюнул и ушел, а я — нет... Я иду в двенадцатый кабинет. Я бегу, потому что Мишулин в главк может уйти! У двенадцатого кабинета — очередь. Сидят люди с бумагами, ждут... Я тоже сижу жду.. Чего жду — непонятно!
Вызывают. Вхожу.
— Товарищ Мишулин, получилась глупая ситуация...
Он меня не слушает. Одной рукой по телефону разговаривает, другой — берет мою бумагу, читает и справа крупно пишет: «СОГЛАСЕН!»
Я обалдел. Говорю:
—Товарищ Мишулин, с чем вы согласны?! Вы меня послушайте...
Он говорит:
— Мне все ясно! Идите в двадцать седьмую комнату, согласуйте с Рязанцевым!
Я кричу:
— При чем здесь Рязанцев?! Вы вникните в суть... Я ведь что хотел...
Он говорит:
— Идите, идите, мне некогда! Пусть Рязанцев подпишет, а потом пойдете в общий отдел...
Я говорю:
— При чем здесь общий отдел?
Он говорит:
— Идите скорее, а то Рязанцев на обед уйдет!
Я бегу. Я уже нервничаю. Я уже боюсь упустить Рязанцева.
Рязанцев мою бумагу подписывает, меня не слушает, посылает в общий отдел.
В общем отделе одни женщины сидят, мне с ними вообще говорить не о чем; они берут мою бумагу, ставят на ней номер и печать, кладут в папку и говорят:
— Все в порядке, идите — вас вызовут!
Плюнул я, повернулся и пошел.
Думаю: «Горите вы здесь все синим пламенем! Что я, из-за вас переживать должен?!»
Иду по коридору, вижу: идет дорогой мне товарищ Синицын, в коричневом костюме, брюки у него расстегнуты.
Я обрадовался, кричу:
— Товарищ Синицын!
Он — от меня. Я — за ним. Он — в кабинет. Я — за ним. А секретарша меня не пускает. Я ору:
— Дайте мне сказать ему два слова!
Она говорит:
—Товарищ Синицын занят. Пишите бумагу!
Я говорю:
— Я не буду писать бумагу! Я уже писал бумагу.. Я больше к Мишулину и Рязанцеву ходить отказываюсь... У меня уже печать стоит!... У меня уже бумага в деле в общем отделе!
Стою я бледный, меня всего трясет.
Секретарша говорит:
— Не волнуйтесь, товарищ! Сейчас все выясним!