Антропогенезис (эволюция человечества) - страница 43

стр.

».

Каждый шаг Христа, каждое Его слово сказаноне толькодля конкретной ситуации, Его поступки и словавсеаллегоричны, эзотеричны иникогдане утратят мудрости. Ибо они сказаны не только для того народа, в котором Он решил воплотиться и среди которого Он был. Мудрость слов и поступков Христа не имеют прописки и во времени. Это многозначимые эзотерические формулы Живой Этики — ТАЙНОЙ ДОКТРИНЫ ВОСТОКА — Учения Великих Душ, наших Солнечных Предков, чьи Сыны Человеческие обитают в сокровеннейшем месте Гималайских Гор, откуда в Палестину пришел 2 тыс. лет назад (воплотился в физическом теле) и Иисус.

Считается (по мертвой букве), что Бог за грехи людей принес в жертву своего Сына.

Если это не эзотерическая аллегория, то спросите у богословов: зачем же Богу жертвы, тем более человеческие? Разве не Он Сам живет в человеке? Ведь что же такое человек, по Священному Библейскому писанию, как не подобие Бога. Ведь там так и сказано, что Бог создал нас по своему образу и подобию!

Зачем распятому людьми Богу его служители, одетые в золотые ризы? Разве сам Христос не был одет в простую льняную рубашку? Священники, как цари земные, небрежно протягивают прихожанам руку для поцелуя. А Христос — истинный Царь Духа — своим ученикам ноги мыл.

…Сын Человеческийне длятого пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить иотдать душу Свою для искупления многих.

Там же, гл. 20 (28).

Неужели эти слова Христа надо воспринимать в мертвой букве? Неужели не ясно, что это аллегория? Ни один здравомыслящий человек не может воспринять слова Учителя (которые выделены мной) «отдатьдушу Свою для искупления многих» в буквальном смысле. Ибо это означало бы то, что и произошло около 2 тыс. лет назад в Иерусалиме — Христа распяли. Человечество, к сожалению, поняло аллегорию духовного служения в мертвой оболочке слов. И поправ все законы логики, справедливости, человечности, сделало такое «понимание» основой христианской веры.

Мудрость Христа — это Мудрость Древних Учителей, Самих Сынов Света, часть естества Которых превратилась в высшую душу человека. Эта частица Высших Существ — истинный Христос каждого, в ком бьется горячее сердце, призванное не убивать Учителей, а преданно служить Им и, там где возможно, защищать Их, а не распинать. Христос — в сердце, способном сострадать и служить другим людям, в меру своих сил.

Сердце, способное размышлять, спрашивает нас: если и в самом деле мучения и смерть Христа на кресте — это есть искупление для многих грешников, то что же такое САМО УБИЙСТВО Учителя? Не есть ли оно само наитягчайший грех?

Да и где же искупление? Ведь 2 тыс. лет человечество вовсе не пляшет, избавленное от грехов смертью Христа, а тяжко страдает и… творит более страшные грехи.

В чем же тайна Жертвы Иисуса Христа?

Разве можно понять всю ее глубину, не имея ключей от аллегорий и символов Древних Учителей, без принятия Законов Жертвы, Кармы и Перевоплощения?

В одной из Бесед мы попробуем взглянуть, с точки зрения Сокровенного Учения, на тяжкую по последствиям трагедию, имевшую место в человеческой истории. И, быть может, вы согласитесь с моей версией, которую я предложу вам в виде философско-поэтической расшифровки к картине Н. К. Рериха «Чаша Христа» и комментария к стихам в свете Эзотерической Философии, а не богословия.

А сейчас попытаемся осмыслитьобщуюконцепцию божественной Жертвы.[78]Попробуем хотя бы в общих чертах понять еефилософско-аллегорическийаспект в связи с темой, которую обсуждаем в этой Беседе — о человеке внутреннем и внешнем.

Жертва Высшего низшему воистину неизмерима! Быть Богом, прийти к людям (т. е. спуститься в человеческое тело), чтобы сделать их разумными с помощью энергии Собственной Души, но взамен получать страдания Этой Души, — не есть ли это постоянное распятие внутреннего человека человеком внешним?

Но Высшая Душа — высшие Существа пошли на эти страдания добровольно.

Готов ли ты спуститься в ад,
босой ногой по битому стеклу пройти
средь похоти, невежества и злобы,
не расплескав Огонь
и не свернув с тропы, которая выводит к раю?
Захочешь ли тогда ты в рай?
Иль, съежившись от страха,