Аполлоний Тианский - страница 6

Исследование жизни и деятельности Аполлония представляет огромный исторический интерес еще и потому, что он был восторженным приверженцем индийской философии. В связи с чем возможны следующие вопросы: какое влияние, если оно имело место, оказали брахманизм и буддизм на западную мысль в те давние годы? Одни горячо утверждают, что это влияние было очень значительным; другие в равной степени его отрицают, утверждая, что такого вообще не могло быть. Очевидно одно: ни для какой точки зрения нет действительно неоспоримых фактов.

Разногласие в этом вопросе схоже с той ситуацией, когда одни исследователи приписывают возникновение общин ессеев и терапевтов влиянию пифагорейцев, а другие — буддийской пропаганде. Причем, последние не только прослеживают это влияние в догматах и практиках ессеев, но и даже сводят основы учения Христа к буддийскому началу еврейского монотеизма. Более того, некоторые полагают, что за два столетия до непосредственного контакта Греции с Индией, произошедшего во времена походов Александра, Индия через Пифагора оказала сильное влияние на всю последующую философскую мысль Греции. Этот вопрос не может быть решен поверхностным утверждением или отрицанием. Он требует не только хорошего знания общей истории и тщательного исследования философской мысли, но и тонкой, фактически интуитивной оценки подлинности некоторых косвенных фактов, ибо прямые письменные свидетельства не обладают определяющим характером. Мы не можем претендовать на столь обширные познания, и зз потому наша главная цель сводится к формулировке некоторых указаний для размышления над обозначенной темой.

Древние греки определенно утверждали, что Пифагор путешествовал в Индию. В свою очередь, неопифагорейцы и неоплатоники, жившие после Аполлония, заявляли, что этот момент в биографии великого самосца появился исключительно благодаря путешествиям самого Аполлония и, более того, что именно Аполлоний породил этот вымысел в «Жизни Пифагора». Однако очевидное сходство многих черт пифагорейской доктрины и индоарийской мысли, а также практик не позволяет нам полностью отрицать возможность того, что Пифагор посещал древнюю Арьяварту. И даже если мы не можем подтвердить этот факт, то следует принять во внимание, что Ферекид, учитель Пифагора, был знаком с некоторыми основными идеями ведического знания. Ферекид учил в Эфесе, но сам скорее всего был персом. Поэтому вполне вероятно, что образованный азиат, проповедующий мистическую философию и основывающий свою доктрину на идее перерождения, был косвенно — или непосредственно — знаком с индоарийской мыслью.

Персия, по всей вероятности, в это время находилась в тесном контакте с Индией, ибо мы знаем, что примерно во время смерти Пифагора, в правление Дария, сына Гистаспа, персидский военачальник Скилакс устроил экспедицию к реке Инд. Более того, из сочинений Геродота известно, что в это время Индия (то есть Пенджаб) была двенадцатой сатрапией персидской монархии; что индийские части входили в состав войска Ксеркса, — они вторгались в Фессалию и сражались в битве при Платее.

Начиная же с Александра, стал осуществляться прямой и постоянный контакт между Арьявартой и царствами преемников завоевателя. Тогда многие греки писали об этой земле чудес, но в дошедшей до нас информации тщетно искать даже размытые сведения о том, чем действительно занимались «философы» древней Индии.

Само предположение, что брахманы того времени могли позволить читать свои священные книги яванам (т.е. ионийцам — общее название греков в индийских записях), противоречит всему, что мы знаем об их истории. Яваны были млечхами, то есть не ариями, и они могли прикоснуться к ревностно охраняемой брахма-видье лишь в качестве сторонних наблюдателей. Но в то время в Индии доминирующей религией был буддизм, который, в свою очередь, протестовал против жестких кастовых и расовых разграничений, установленных брахманской верхушкой. Более того, его приверженцы с поразительным энтузиазмом осуществляли религиозную пропаганду не только среди многочисленных сословий и народностей Индии, но и вне границ своей страны. Из чего мы можем сделать вывод о самом непосредственном контакте между религиозно-философской мыслью Индии и Греции.