Аполлоний Тианский - страница 8

Следовательно, мы не должны уделять большого внимания вопросу физической передачи учения или искать подтверждения заимствования идей. Человеческое сознание в разном социальном климате и в разное время в большей степени одинаково, а его накопленный опыт образует общую почву, в которую можно посадить семя после того, как она будет вспахана и очищена от сорняков. Все хорошие семена — из одной и той же житницы общего опыта, и тот, кто их сажал, не обращал никакого внимания на установленные кем-то внешние различия — расовые и религиозные.

Доказать же непосредственное влияние индийской мысли на концепции и практики отдельных религиозных общин и философских школ Греко-римской империи будет нелегко даже с помощью дошедших до нас исторических свидетельств. И хотя в каждом конкретном случае схожесть идей не следует объяснять их физической передачей, остается высочайшая вероятность, если не полная уверенность, что тайное знание основных идей веданты и Дхармы существовало в Греции еще до Аполлония. О самом философе в этой связи можно сказать следующее: ту долю мудрости, которую Аполлоний привез из Индии, он распространял в религиозных братствах и институтах Империи с серьезным намерением.

Такое утверждение останется уместным даже в том случае, если мы не примем во внимание девять десятых сведений, связанных с ним. Ведь мы действительно обнаруживаем, что в конце первого века и в первой половине второго в таких мистических объединениях, как школы герметиков и гностиков, существовали идеи, сильно напоминающие нам теософию упанишад или аргументированную этику сутр. Поэтому следует принимать во внимание не только высокую вероятность того, что Аполлоний посещал эти школы, но и возможность того, что он подробно излагал там индийскую мудрость. Более того, воспоминание об этом влиянии должно было надолго сохраниться в философско-религиозных кругах — иначе почему Плотин, корифей так называемого неоплатонизма, был бы настолько очарован тем, что он слышал в Александрии об индийской мудрости. Вероятно, что именно под этим воздействием он отправился в злополучную экспедицию Гордия на Восток в надежде добраться до этой страны философов. Правда, после провала экспедиции и убийства императора он был вынужден вернуться, навсегда потеряв надежду осуществить свою мечту.

Но не следует думать, что Аполлоний пропагандировал индийскую философию так же, как обычный миссионер излагает свое понимание Евангелия. Никоим образом! Аполлоний старался помочь своим слушателям, кем бы они ни были, подбирая лучший для понимания способ, подходящий для каждого из них. Он не начинал с изложения того, что они считали крайне ошибочным и погибельным для души, и не заявлял, что их вечное благоденствие зависит от немедленного принятия предлагаемой им схемы спасения. Он просто пытался очистить и подробнее разъяснить то, во что они верили и что практиковали. Нетрудно поверить, что Аполлония в его неустанной деятельности поддерживала некая мощная сила; и те, кто пытается сорвать завесу тайны, любят поразмышлять на тему, что не только Павел, но и Аполлоний получал помощь и указания «учителей».

Правда, еще не пришло то время, чтобы рядовое сознание Запада могло подойти к этому вопросу освобожденным от предрассудков и смириться с мыслью о том, что, по сути, не только Павел, но и Аполлоний был «учеником Господа» в истинном смысле этих слов. Для осознания этого потребуется время, тем более что внешне их деятельность кажется во многих отношениях несхожей и даже, вследствие теологических предубеждений, полностью антагонистичной.

Следует отметить, что сегодня появляется все больше мыслящих людей, которых такое мнение не только не шокирует, но и воспринимается ими с радостью как символ предвестника истинного солнца праведности. И это восходящее солнце гораздо лучше осветит все многообразие религиозной жизни человечества, нежели чем фарисейство в любой организации религиозных фанатиков.

Именно с таким милосердием и терпимостью просим мы читателя подойти к рассмотрению личности Аполлония и его дел, а также жизни и деятельности его сподвижников.