Арфа Серафима: Стихотворения и переводы - страница 12
хрипит во тьме, себя не узнавая…
1984
«Эта ночь древна, словно время όно…»
Эта ночь древна, словно время όно.
Погаси же свет, поспеши раздеться.
Отыщи игрушку в своём бездонно
потонувшем детстве,
где размытый врач удаляет гланды,
умоляет: спи, поскорей улягся…
Эта тьма, как будто в строке диктанта
растянулась клякса.
Это страхи: будем ли утром живы?
Лишь погаснет свет — опасайся крысы
и дневных гостей, оттого что лживы,
велики и лысы.
Это — злая пасть над уснувшим миром
рыбы жирной, местью грозящей, ибо
меня мама долго поила жиром
этой хищной рыбы.
Оттого и снится она, тугими
плавниками синими негодуя.
По её же воле горю в ангине
сорок раз в году я…
1985
«В эту полночь, в эту вьюгу…»
В эту полночь, в эту вьюгу
долго, долго снится мне,
как по замкнутому кругу
бродят стрелки в тишине.
Как из плоского бутона
две безумные пчелы
тяжело и монотонно
время пить обречены.
Собирать с минуты влажной
смертоносный свой нектар.
И накапливать протяжный,
оглушительный удар.
1985
«Я неожиданно пойму…»
Я неожиданно пойму:
какая ночь бы ни нависла —
никто, свою лелея тьму,
не просветляется до смысла.
Никто, в себе лелея мрак,
не прозревает своевольно.
И не бессмыслен мир, но так
бывает тяжело и больно…
Так холодна моя рука
поверх чужого одеяла.
Так бесконечно далека
моя любовь от идеала…
И всё ж мне чудится порой
какой-то смутный шорох рядом,
как будто кто-то надо мной
склонился с предпоследним взглядом.
И как бы я ни пал на дно
жестокого миропорядка —
я верю вновь, что всё равно
мне суждена его оглядка,
что всех нас ждёт его ответ,
быть может, и невыразимый,
что нас зальёт какой-то свет,
быть может, и невыносимый.
О, как я счастлив осознать,
что я ещё люблю и плачу,
что в этом мире благодать
я не меняю на удачу.
И задыхаюсь, и молю,
и трепещу перед расплатой.
И называю жизнь мою
то лучезарной, то проклятой.
В блистанье солнечного дня,
в сиянье лунного разлива
он только смотрит на меня
то потрясённо, то брезгливо.
1985
«Душа моя, со мной ли ты ещё…»
Душа моя, со мной ли ты ещё?
Спросонок вздрогну — ты ещё со мною.
Как холодно тебе, как горячо
под смертной оболочкою земною!
Ужель была ты некогда верна
иному телу? Милая, как странно,
что ты могла бы жить во времена
какого-нибудь там Веспасиана.
Душа моя, была ли ты — такой?
Не представляю чуждую, иную.
Ко праху всех оставленных тобой
тебя я, словно женщину, ревную.
Душа моя, услышишь ли мой зов,
когда я стану тусклой горстью пыли?
Как странно мне, что сотни голосов
с тобой из тьмы посмертной говорили!
И страшно мне — какой ты будешь там,
за той чертой, где мы с тобой простимся,
и вознесёшься к белым облакам
иль поплывёшь по чёрным водам Стикса.
И там, где свет клубится или мгла,
родство забудешь горестное наше…
Я не хочу, чтоб ты пережила
меня в раю, в заветной лире — даже.
И как тебя сумел бы воплотить
в безумное и горькое какое
творенье? Твой исход предотвратить
нельзя мне и бессмертною строкою.
Но если нет возвратного пути,
то, уходя к неведомой отчизне,
душа моя, за всё меня прости,
что сделал я с тобою в этой жизни.
1985
К тени
Всю жизнь свою страшась могильной тьмы,
страдая, ненавидя и любя,
тепло и свет накапливая, мы
обречены отбрасывать тебя.
Блуждавшая за мною столько лет,
ты мне чужою стала, ты — ничья. А
я теперь отбрасываю свет,
как с двух концов зажжённая свеча.
Не жалуйся на горький свой урон
и верь, что там, у ночи на краю,
тебя возьмёт какой-нибудь Харон
в свою гостеприимную ладью.
Так на прощанье я тебе скажу,
когда настанет мой последний день
и я тебя навек освобожу,
печальная, отверженная тень.
1985
«Душа любви моей, из тьмы моей лети…»
Душа любви моей, из тьмы моей лети!
Ещё последние остались содроганья.
О, как ты, бедная, томилась во плоти
гостеприимного страданья!
В какую светлую ты рвёшься благодать!
Как ослепительно сияние разлуки!
Что там горит тебе — нельзя мне увидать:
глаза в слезах и близоруки.
Прости мне, милая, что не было пути.
Прости бессонные пустые обещанья.
Душа любви моей, из тьмы моей лети!
Попутным облаком кивни мне на прощанье.
1985
«Пустая ночь. Подушки мёртвый ком…»
Пустая ночь. Подушки мёртвый ком.
Упасть ничком. Не помнить ни о ком.
Сойди на нет, умри в своей мольбе —
никто, никто не вспомнит о тебе.