Аристократ и куртизанка - страница 42
Солнце уже садилось за горизонт, когда лодка Тьери добралась до цели. Море и песок на берегу были окрашены заходящим солнцем в кроваво-красный цвет. Справа возвышалось небольшое сооружение.
— Что это? — спросила Мадлен у сидевшего на руле Тьери.
— Форт Пантьевр. Если забраться на него, можно увидеть побережье на многие мили вокруг. Удивительное зрелище!
— Там есть люди?
Он печально улыбнулся.
— К сожалению, да. Солдаты нашей знаменитой Республики. Кажется, они переименовали форт, но местные жители по-прежнему называют его Пантьевр. Вот только лучше бы он стоял подальше — В ответ на вопросительный взгляд Мадлен Тьери продолжал. — Нас должен обвенчать отец Моне. Он знает Жанин с рождения. К несчастью, священник потерял приход. Он отказался присягнуть Республике и был лишен прихода и выселен из своего дома несколько месяцев назад. Если его схватят, то расправы не миновать — священника просто вышлют из страны. Я не советовал приглашать его, но Жанин настояла.
Мадлен не удивил поступок Жанин, девушка, как и большинство крестьян по всей Бретани и Вандее, была настроена враждебно по отношению к республиканским солдатам. Тем приходилось применять силу, чтобы утвердить в приходах конституционных священников, а также для того, чтобы выдворить тех, кто отказался дать клятву верности Республике. Что касается священника их прихода — он присягнул, чтобы избежать конфронтации, но многие жители не одобряли его поступка. Лемуа принадлежали к их числу и с тех пор ни разу не переступили порога церкви.
Мадлен смотрела на форт, и по ее телу пробежала дрожь. У нее было предчувствие чего-то недоброго.
— Замерзла, Мади? — спросил Ренар, подсаживаясь к ней и Тьери.
— Немного, — ответила она, заставляя себя улыбнуться.
Брат перебрался на прежнее место и тут же вернулся назад, прихватив куртку, которую набросил на плечи Мадлен. Она поблагодарила Ренара, и он, взъерошив ей волосы, сказал:
— Не беспокойся за Люка.
Несмотря на мимолетное дурное предчувствие, Мадлен с удовольствием проводила время на Кибероне. Жанин оказалась живой и миловидной девушкой, а ее семья устроила всем Лемуа необычайно теплый прием. Беспокойство за Люка на время оставило Мадлен, спрятавшись в глубинах сознания. Но оно проснулось с новой силой, когда, сразу по возвращении с полуострова, Ренар тоже покинул их. Мадлен горячо обняла брата, пожелала ему удачи и просила передать самые лучшие пожелания Люку.
— Только добрые пожелания? — с улыбкой переспросил он. — Я скажу, что ты простила ему неожиданный отъезд и что любишь его.
Братья всегда старались развеселить ее. Ей было хорошо в их обществе, хоть она, к сожалению, и провела большую часть жизни вдали от них… Мадлен любила своих братьев, однако чувство это не было бурным, всепоглощающим, таким, какое она испытывала к Люку, — скорее, глубокая нежность, сродни той, что привязывала ее к Филиппу. Теперь, когда Тьери переселился на Киберон, она не знала, когда увидит кого-нибудь из них.
Жизнь на ферме совершенно переменилась с отъездом Люка — Мадлен ужасно не хватало его Ей не хватало его остроумных реплик и глубоких бесед. Не хватало его подшучиваний и поддержки, но более всего ей не хватало необъяснимой радости оттого, что он рядом, учащенного сердцебиения и ощущения восторга от его присутствия. Ей пришлось признать, что без Люка жизнь на ферме приобрела серую окраску. И перед нею неизбежно встал вопрос: ту ли жизнь она выбрала для себя?
Медленно проходили недели. В конце лета кобыла Ги принесла жеребенка. Это милое создание во многом напоминало Шарлеманя, и Ги был счастлив.
— Вот бы Люк увидел малыша! — поделился он с Мадлен, когда они вдвоем смотрели на голенастого жеребенка, сосущего свою мать в стойле. — Ты думаешь, он вернется?
До сих пор Мадлен не сомневалась в этом. Хотя Люк ничего не обещал. От него не пришло ни единой весточки с самого отъезда, а сообщения о действиях маркиза де ла Руэри были скудными и противоречивыми. Известно было только то, что этот человек превратил свой замок в военный лагерь.
— Не знаю, — ответила она.
— Отец думает, что маркиз пойдет на Париж.