Аромат гниющих лилий [СИ] - страница 6

А жёсткие ладони тем временем ерошили спутанные волосы, аккуратно перебирали тонкие пряди. Обнимали крепко, едва ли не силой вынуждая принять чужое тепло, оставить попытки отогреться в одиночестве.

— Я не знаю, что будет потом, Армин. Не знаю. Одно могу сказать точно: я тебя не оставлю. Я не дам тебе вот так запросто сдаться. Ты будешь бороться. Будешь жить.

Слишком крепко, слишком близко, слишком долго. Словно они срослись воедино, не в состоянии оторваться. Глупое, отчаянное и такое пустое, если бы вдруг всё же прозвучало: «Ты мне нужен». Лёгкое прикосновение жёстких обветренных губ к виску — и Армин вздрогнул, стряхивая побежавшие по спине мурашки. Слишком. Близко.

Эрен отстранился — кажется, даже покраснел. Хотелось удержать, продлить мгновения тепла — а может, и большего, чего-то, что Армин даже сам пока не мог понять. Самообладание постепенно возвращалось к нему. Нет. Не думать о странной мысли, мелькнувшей где-то на задворках сознания — прижаться ещё сильнее, ловить губами чужое дыхание, гладить по спине, целовать… Целовать?!

— Тебе… тебе всё-таки нужно немного поесть.

Армин сделал глубокий вдох, зажмурился, вытряхивая из головы безумно странные образы и чувства. Может, он сходит с ума? Такое можно подумать о девушке — о любимой девушке. Никак не о лучшем друге. Правильнее сделать вид, что всё в порядке, что ничего не произошло. Да ведь и не произошло, по сути дела.

— Ты прав. Пожалуй.

После Армин задумчиво грыз слегка чёрствый хлебец — не иначе как из пресловутых запасов Саши, о которых впору было складывать легенды — и старательно гнал от себя неясные, странные размышления.

Что такое, в сущности, «девушка», «возлюбленная»? Абстрактный, пустой образ, лишённый жизни. Мёртвая, выдуманная картинка. Ради какой-то там ожидающей в отдалённом будущем «девушки», пусть даже «любимой», не хотелось ни сражаться, ни жить.

Но стоило хотя бы попытаться. Ради Эрена.

Свету, бьющему в глаза, радуешься недолго, стоит лишь понять: рушится отделяющая тебя от остального мира стена. Армин едва сумел откатиться в сторону, и его обдало каменной крошкой и пылью: кольями вздыбились доски проломленного пола. Кому-то повезло меньше: чуть в стороне дёргалось нечто, больше похожее на раздавленного жука, чем на человека.

— По… мо… гите…

Сердце панически колотилось — так быстро, словно пыталось вырваться из опутывающей сетки вен и артерий, сбежать, оказаться как можно дальше. Титаны. Откуда они здесь — да неважно! Бежать. Бежать, скрыться! Только как, как, чёрт возьми?! Армин беспомощно посмотрел на волочащиеся за ним мёртвым грузом остатки ног.

Пахло кровью и лилиями.

Те, кто ещё мог, бежали — бежали от огромной руки, начавшей протискиваться через пролом в стене. Армин перевернулся на живот, вцепился руками в пол, подтягивая непослушное, будто одеревеневшее тело. Бесполезно. Далеко так не уйдёшь. И всё же он продолжал ползти, даже когда из-под содранных ногтей потекла кровь, продолжал цепляться за пыльные застиранные простыни и шероховатое дерево. В кончики пальцев врезались мелкие занозы.

Сбежать. Скрыться. Только не титаны. Только не здесь. Как они прорвались сквозь стены?! Если они за стеной Сина — значит, всё кончено. Стены потеряны. Их всех сожрут, всех до единого.

Обрывающиеся крики, хруст и треск… Не видеть. Не слышать.

Рука подбирается ближе, бесцеремонно обхватывает, волочёт к себе. Армин повторял про себя, что помощь придёт, повторял, не открывая глаз. Веки дёргались, норовя разомкнуться. Нет. Не видеть. Не смотреть.

Горячее дыхание титана, обдающее паром.

Всё кончено.

Армин открыл глаза — и не увидел света. Сердце, отыгрываясь, замерло, чтобы через пару секунд продолжить биться. Абсолютно целая стена госпиталя, спокойно спящие пациенты. Ночь. Сон. Очередной кошмар, настолько реальный, что хотелось по-детски расплакаться от облегчения.

— Всё в порядке, — шепнул самому себе Армин — просто чтобы услышать собственный голос и убедиться в реальности этой ночи, дыхания спящих пациентов рядом и далёких болезненных стонов какого-то почти полностью перебинтованного бедолаги. Спать больше не хотелось. Там, за чертой сна, живут все его тайные страхи, которые он старательно гонит от себя днём. Ждут, пока он снова окажется в их власти.