Артем Гармаш - страница 44

Диденко еще не кончил чтения, а в зале уже возник шум, и председателю с трудом удалось призвать к порядку. Но и теперь Супрун не пришлось говорить. Сначала слова добился — к порядку ведения собрания — представитель фракции меньшевиков. В связи с новыми фактами, только что оглашенными Диденко, они требуют перерыва для фракционного совещания. С таким же заявлением выступил и представитель Бунда.

А председателю собрания, видно, только этого и нужно было. Сразу же хотел ставить на голосование. Но Бондаренко попросил слова.

— О каком перерыве идет речь? О чем совещаться? Какие это новые факты открылись? Разве вы не знали, что лозунг «Вся власть Советам!» определяет линию большевиков на Украине? Странно, что именно этим пугают — и кого? Депутатов Советов! И кто пугает! Те, которые называют себя социалистами! Революционерами! Те, кто болтает о национальном освобождении украинского народа! Лживая болтовня! Меньше всего заботятся они об освобождении народа. Кстати будет напомнить, что мы, большевики, устами Ленина говорили по этому вопросу. И не далее как две недели назад. — Он вынул газету из кармана. — Читаю слово в слово: «Сейчас мы наблюдаем национальное движение на Украине, и мы говорим: мы безусловно стоим за полную и неограниченную свободу украинского народа. Мы должны сломить то старое, кровавое и грязное прошлое, когда Россия капиталистов-угнетателей играла роль палача над другими народами. Это прошлое мы сметем, на этом прошлом мы не оставим камня на камне».

Раздались бурные аплодисменты. Бондаренко выждал, пока стихло в зале, и продолжал:

— И далее… «Мы скажем украинцам: как украинцы, вы можете устраивать у себя жизнь, как вы хотите. Но мы протянем братскую руку украинским рабочим и скажем им: вместе с вами мы будем бороться против вашей и нашей буржуазии. Только социалистический союз трудящихся всех стран устранит всякую почву для национальной травли и грызни».

Рукоплесканья, шум, отдельные возгласы возмущения поднялись в зале.

— Регламент! Куда это Гудзий смотрит?

— Пусть говорит!

Бондаренко переждал, пока не утихло в зале, и продолжал:

— А что касается сосредоточения Красной гвардии в Харькове, то это тоже не новость! Да, всем известно, что через Харьков проходят сейчас советские войска на Дон для защиты революции от белого генерала Каледина. Так, может, и это пугает кое-кого из присутствующих здесь? Наверняка пугает! Нет, белыми нитками все это шито. И требование сделать перерыв — это только маневр, рассчитанный на то, чтобы сорвать заседание. Против этого большевистская фракция и предостерегает. Никакого перерыва. Продолжаем работу!

И все-таки, когда Гудзий поставил вопрос на голосование, большинство, хоть и незначительное, было за то, чтобы устроить перерыв на полчаса.

— Ну вот и все! — сказал Диденко, поднимаясь с места. Положив руку Саранчуку на плечо, спросил самодовольно: — А как тебе мое выступление?

— Ничего не понимаю! — угрюмо ответил Грицько.

— Как это «не понимаю»? — засмеялся Диденко.

— Видно, такой уж я дурной! Один выступает, слушаю — правильно как будто. А выступит другой и совсем наоборот говорит, слушаю — и опять как будто правильно.

— Это бывает, — снисходительно улыбнулся Диденко. — Ясной системы взглядов у тебя еще нет. Вот где собака зарыта. Но дело это вполне поправимое. Мы уже с Ивгой Семеновной говорили о тебе.

Поток людей вынес их из зала в коридор.

— Ну что же, Грицько, пошли? — застегивая пальто, сказал Диденко.

Саранчук машинально застегнул шинель и уже потом спросил:

— А куда, собственно, идти?

— Интересного ничего уже не будет, — уверенно сказал Диденко. — Мне надо зайти на полчаса в редакцию, гранки просмотреть. А потом домой. У меня и переночуешь.

Саранчук отговаривался тем, что у Бондаренко будут ждать.

— Да, я и забыл. Родичи ведь! — с подчеркнутой иронией сказал Диденко. — Ну, прощай! — Он подал ему руку, хоть и был уверен, что Грицько не отстанет от него.

И вправду, Саранчук, вместо того чтобы пожать ему руку, сказал хмуро:

— Я тоже пойду. Пройдусь немного. Воздухом подышу.

Вышли на улицу. И только высунулись из дверей, метель, как морская волна в шторм, обрушилась на них, чуть не сбила с ног, колючими брызгами ударила в лицо. Диденко что-то крикнул, но в двух шагах нельзя было разобрать слов.