Арзамас-городок - страница 30
С крестьян повсеместно под угрозами собирались подписки о повиновении помещикам и властям. Эти подписки гласили: «… в послушании быть должны, а злодейского разглашения и коварного толкования о государственном бунтовщике Емельяне Пугачеве не слушать». Сельские жители приходили в повиновение, однако, как писал тот же Ступишин, «не от угрызения совести, но от строгости».
В Арзамасской провинции — в это время бывший уезд так назывался, состоящей тогда из огромной территории нынешних Арзамасского, Ардатовского, Шатковского, Вадского, Дивеевского, Болдинского, Лукояновского и других районов (106 750 душ мужского только пола), преобладало крупнопоместное дворянство. Здесь крепостной гнет выражал себя наиболее тяжело. Немало земель в провинции обрабатывали также государственные, дворцовые пахотники.
Летом 1774 года крестьянские выступления на территории провинции приняли едва ли не повсеместный характер. В 124 селениях подняли мужики свой протест. Бунтовало 82 помещичьих селения, 21 государственное, в основном — экономические, и 14 дворцовых.
Выступления крестьян всюду носили ярко выраженный протест против крепостного права. В районах военных действий жители сел и деревень убивали особо ненавистных помещиков, жгли усадьбы и документы по закрепощению крестьян, долговые записки, забирали себе скот, хлебные и другие припасы, устанавливали мирское правление по казачьему образцу. Всячески помогали пугачевцам, снабжали их провиантом, лошадьми.
… Многие крестьяне не верили, что Пугачев взят царскими слугами и отвезен в Москву. Вот почему в декабре жители деревни Забелиной, что в четырех верстах от Арзамаса, напали на своего помещика С. И. Мещеринова.
Выступления крестьян Арзамасской провинции еще долго продолжались и после поражения повстанческой армии Е. И. Пугачева. Канцелярия воеводы 8 сентября 1774 года сообщала, что «чернь бунтовать еще не перестала». К сентябрю восстания подавили только в 51 селении.
Арзамас с середины XVIII века переживал пору бурного экономического подъема, начал отсчет своего «золотого века». С ростом товарно-денежных отношений в России все больше в городе развиваются разные ремесла, растет число мелких и крупных кожевенных, кошмовальных, салотопных, свечных и других заведений. В провинции дымят железоделательные заводы Баташевых, Цыбышевых и Беляниновых.
Город стал «многолюден»…
… Особое беспокойство охватило в конце июля 1774 года дворян, сбежавших в Арзамас из своих усадеб. Нервозная обстановка наблюдалась в воеводской канцелярии. То и дело скачут гонцы в Нижний Новгород с рапортами о беспорядках в провинции. Воевода А. А. Сенявин настораживал губернские власти, что «ни одной вртчины доныне в приводе не имеется,» то есть не усмирены.
24 июля он опять же доносит губернатору А. А. Ступишину: «Здешний город по малости военной команды, в случае хотя бы малейшего от злодейской партии нападения, останется без всякого защищения и по неимению здесь в наличии пороха никакого против оной сопротивления чинить никто не может».
28 июля А. А. Сенявин рапортует в Нижний Новгород снова: «Теперь уже не столько от явных государственных злодеев, как больше от внутренних уездных обывателей нужно иметь предосторожность».
Действительно, уже и окрест Арзамаса действую! небольшими группами повстанцы. Со слов крестьянина погородней Выездной слободы стало известно, что к Арзамасу намереваются идти пять отрядов. Потому 30 июля Нижегородскому губернатору опять же отсылается доношение: «… почти все здешнего уезда обыватели весьма взбунтовались… во многих селениях приказчиков держат под караулом и имения их помещиков грабят».
Смятение перед грозными силами народной войны передано и в словах сенатора П. С. Рунича, который нашел «весь город в страхе и унынии».
Часть арзамасцев сочувственно относилась к Е. И. Пугачеву, к его борьбе, верила, что он и есть император Петр III. Ходили слухи о желании купцов встретить предводителя войны хлебом-солью. Находившийся при питейных сборах крестьянин А. Усов свидетельствовал на допросе именно в пользу этого. Магистрату отдали распоряжение выяснить «… не является ли кто из подлых купеческих людей столь вредного богомерзского намерения или поползновения». В связи с этим был наказан плетьми целовальник арзамасского питейного дома купец Е. В. Дубов за то, что он осмелился назвать Пугачева «российским храбрым воином».