Ашит - страница 5

«Три вещи меня поразили в жизни – дальняя дорога, ветер и любовь. Дальняя дорога – как влечение жизни, ландшафты встречного мира и странничество, полное живого исторического смысла. Ветер – как вестник беспокойной вселенной, вьющий в открытое лицо неутомимого путника, ласкающий как дыхание любимого человека, сопротивляющийся шагу и делающий усталую кровь веселой влагой. Наконец, любовь – язва нашего сердца, делающая нас умными, сильными, странными и замечательными существами», – пишет Платонов. Все эти мотивы присутствуют в повести, но в своеобразной авторской подаче.

Композиционно текст повести подчинен внутренней точке зрения странника, занимающего пассивную позицию наблюдателя с разных пространственно-временных точек. Сюжет «Котлована» хоть и завязан на мотиве дороги, способствующей, казалось бы, стремительности развития действия, остроте и множественности фабульных и сюжетных ситуаций, накалу переживаний, однако, автор не воспользовался возможностями сюжета странствий, которыми с успехом пользовались классики литературы. Так, например, у Лермонтова в «Герое нашего времени» отправившийся на Кавказ по назначению Печорин, герой повествования, в дороге встречает много новых и интересных людей, что позволило автору рассказать о жизни самых разнообразных слоев общества: от контрабандистов до аристократов. Радищеву в «Путешествии из Петербурга в Москву» дорога помогла осветить тяжелую и бесправную жизнь крепостных крестьян и произвол помещиков. Герой же Платонова, Вощев, хоть и странник, но не в традициях русской литературы, так как, во-первых, вынужден странствовать, а точнее скитаться (его уволили), а, во-вторых, он не ищет приключений, его цель – докопаться до истины, до смысла всеобщего существования, а по ночам он «тосковал о будущем, когда все станет общеизвестным и помещенным в скупое чувство счастья». Кроме того, «задумавшись», он и в дороге не спешит, часто и подолгу останавливается. Дорога, в конце концов, приводит его на котлован, и куда бы он потом не уходил, автор его вновь и вновь возвращает в котлован – в яму. Жизнь человека будто замкнулась и пошла по кругу, видимо, потому что Вощев «почувствовал сомнение в своей жизни и слабость тела без истины, он не мог дальше трудиться и ступать по дороге, не зная точного устройства всего мира и того, куда надо стремиться». Событий в повести вроде много, но нет причинно-следственных связей между ними: Чиклин находит и приводит в бригаду девочку, Козлова и Сафронова убивают в деревне, Жачев уходит с котлована к Пашкину. Сюжет развивается не линейно, связь между событиями постоянно нарушается, герои, в общем, кружат вокруг котлована, но каждый из них мечтает вырваться из ямы: «один желал нарастить стаж и уйти учиться, второй ожидал момента для переквалификации, третий же предпочитал пройти в партию и скрыться в руководящем аппарате, – и каждый с усердием рыл землю, постоянно помня эту свою идею спасения».

Композиционно Платонов использует киношный метод монтажа совершенно разноплановых эпизодов: тут и медведь-молотобоец, показывающий местных кулаков, и активист, просвещающий деревенских баб в политике, и кулаки, прощающиеся друг с другом перед отправкой на плоту в море. Некоторые сцены вообще кажутся немотивированными и случайными: по ходу действия внезапно всплывают крупным планом незначительные персонажи и также внезапно исчезают. Эпизод, к примеру, с неизвестным, одетым в одни штаны, которого неожиданно для всех привел в контору Чиклин. Мужчина, «опухший от ветра и горя», требовал вернуть их деревне найденные в котловане заготовленные ими впрок гробы. На что Чиклин отвечал, что действительно рабочие нашли сто гробов, но два отдали девочке Насте – «в одном гробу … ей постель на будущее время, … а другой… ей для игрушек и всякого детского хозяйства: пусть она тоже имеет красный уголок». Елисей, так звали полуголого мужчину, однако, не соглашался с таким разделом, и настаивал на своем: «Куда ж мы своих ребят класть будем! Мы по росту готовили гробы: на них метины есть, – кому куда влезать. У нас каждый и живет оттого, что гроб свой имеет: он нам теперь цельное хозяйство!». В конце концов, сговорившись, Елисей вместе с другим мужиком потащили как бурлаки связанные один к другому гробы. В диалоге между рабочими и крестьянами удивляет, с какой обыденностью они говорят о смерти, с каким смирением и безысходностью готовят сами себе и детям своим гробы. Гроб перестал быть символом страха, превратившись в «постель», в «детскую игрушку», в «цельное хозяйство». Подобная гротескная реальность, по сути, пронизывает всю повесть «Котлован». Кроме гротеска, Платонов использует еще и прием аллегории для передачи безумия происходящих событий. Не найдя ни одного персонажа, который мог бы указывать как Иуда на «зажиточные» крестьянские семейства, писатель выбирает для этой роли медведя, то есть зверя, по сути. А если учесть, что в народном фольклоре медведь не являлся никогда олицетворением зла, и скорее подошел бы образ «тамбовского волка», то здесь можно говорить о двойной аллегории.