АСКЕТ - страница 14

стр.

— Иди. Прикроем. Найди ещё человек шесть. Поджигать с нескольких сторон, чтоб дым завесой.

С Елизаровым вызвались идти люди из его группы — шестеро из двадцати семи выживших. Давыдов тому не удивился.
Левый угол избы занялся пламенем. Над наваленным у стены скарбом заклубился чёрный дым. В доме началась паника. Поручик закашлялся. Дым — хорошо, в нём можно спрятаться от стрелков. Он услышал, как с противоположной стороны избы грохнула дверь. Послышался топот и вопли на французском языке. Потом залп. «Наши!» — отметил поручик и тут что-то ужалило его в шею. Обозлённый выходкой русских полковник де Совиньи бил почти наугад. Дым ел глаза, от кашля ружьё вздрагивало. Эту пулю можно было назвать шальной. Падая, Елизаров увидел мелькнувшее в едкой черноте сияние. Взметнувшаяся как-то сразу вьюга бросилась ему на грудь, прильнула холодными снежинками к лицу.

— Пурга… надо же, — чему-то удивился поручик, и всё померкло.


***
Захваченный в плен маркиз де Совиньи с непроницаемым лицом сидел за столом. Давыдов ходил по комнате, заложив руки за спину. Как же ему хотелось придушить этого презрительно поджавшего губы хлыща! Но его кодекс гласил — убивать только на поле брани или продавшихся врагу изменников.

— Итак? — Денис Васильевич взял себя в руки и продолжил допрос.

— Моё вам последнее слово — вы никогда бы не победили великую армию Наполеона, если бы не морозы!

— Ах, морозы! — Давыдов не выдержал, рванулся к столу. Полковник от неожиданности отпрянул. Однако непостижимый аристократ, одетый, как мужик, лишь упёрся кулаками в столешницу и приблизил глаза к растерянному лицу маркиза. — Я скажу вам. Сытые лошади выдержат любой мороз. Это касается и людей, пятнадцать тысяч из которых у вас нынче больны. Ответьте, морозы ли лишают вашу армию обозов с фуражом, продовольствием и боеприпасами? Морозы ли вносят сумятицу внезапными атаками? Морозы ли вынуждают простого крестьянина вступать в мои отряды или сражаться с врагом в собственной деревне? Когда я начинал, мне выделили восемьдесят казаков и пятьдесят гусар. Посмотрите, сколько нас сейчас! Я говорю о том, что даже не затрагивает вопроса основных частей русской армии. Это только народное ополчение, в котором главное люди, а не морозы. Если говорить о морозах… Для вас сюрприз, что в России они бывают? — Давыдов насмешливо прищёлкнул языком. — Понимаю, хочется списать всё на непредвиденные обстоятельства, но разве одеть солдат соответственно климату, не одна из задач командования? Простите, но корзины и пуховые платки, намотанные на ноги, греют существенно хуже, чем валенки. Да и воевать в них несподручно.

— Ваша война неблагородна! — взвился француз. — Нападать из-за спины, фи!

— Прошу покорно простить, что я так неблагородно защищаю свою Отчизну от тех, кто явился с оружием! — развёл руками Давыдов.

Из угла послышался тяжёлый вздох. Де Совиньи и Давыдов обернулись. Там никого не было.
***
Холодно. Изо рта шёл пар. Денис Васильевич похлопал себя по плечам и посмотрел на верхушки сосен. Когда ещё рассвет, а скоро выходить. Главное преимущество партизанских групп — мобильность. Вот есть — а вот и умчались. Но его отряд ширился не по дням, а по часам. Передислокация становилась всё более сложной задачей — настоящая переброска войск. Давыдов задумался.
Вдруг кто-то тронул его за рукав. Предводитель обернулся. Перед ним стоял Архип. Да какой! В шубе и шапке с меховой оторочкой. В руке прозрачный, точно ледяной, посох.

— Куда ж ты так вырядился? — обретя дар речи, поинтересовался Давыдов.

— Уходим мы. — Голос старика тонул в пышной бороде.

— В какие веси, позволь осведомиться?

— Того тебе знать не надо, — привычно пресек вопросы Архип. Потом глуховатый бас его смягчился, в нём скользнула грустинка. — Что тебе знать следует, так это, что прав ты был.

— В чём прав?

— Твоя правда — есть сила больше моей.

— Ну да… — хмыкнул Давыдов, а про себя подумал: «Забавный дед, хоть и с придурью. Жалко, куда пойдёт?». — Ты, Архип, оставайся. К вареву твоему мы привыкли, почти не тошнит.

— Я б остался, — подковырки старик не заметил. — Но нельзя мне всё время с людьми. Вникать начинаю. Сердце теплеет.