Асса и другие произведения этого автора. Книга 3. Слово за Слово - страница 35

Главным делом Михана была пшеница где-то в Техасе, не то в Оклахоме и разведение какого-то особого рода кабанов. Но открытие, что в истории человечества был генерал Бонапарт, настолько его растревожило, что какое-то время он просто не мог слышать ни про каких кабанов, а все интересовался подробностями:

— Что, это ты серьезно, что он завоевал полмира? Зачем ему это было нужно?..

Чем более старательно я пересказывал ему учебник средней школы для слаборазвитых, тем более он воодушевлялся, прибавлял суточных, квартирных, повышал класс при воздушных перелетах, вздувал сумму предполагаемого контракта.

— О чем разговор, ребята? Снимайте в Америке, снимайте по всему миру! Берите все, что вам надо! Это будет великая картина про великого человека! Америка любит великих людей!

Когда Том узнал про Святую Елену и про то, как сосланный Бо-нопарт, одинокий, всеми покинутый, от тоски и безделья резал на острове силуэты бабочек из бумаги, он страшно разволновался, стал вовсе сам не свой, кажется, первый раз в жизни прослезился, долго его не могли успокоить. Мы тоже вместе с Томом, признаюсь, от всех этих дел слегка подошалели. В первоначальных замыслах будущая картина выглядела достаточно скромно — в постановочных масштабах, скажем, рязановской «fycapc-кой баллады». Но с дорогим и незабвенным Томом милая эта история на наших глазах странно, вне нашей воли, мутировала — просто в силу вновь и вновь привходивших финансовых обстоятельств, преображаясь в нечто невообразимое, начиная тянуть на два-три «Ватерлоо», а уж что касается звезд, то ни в их количестве, ни в цене, которую за них предстояло заплатить, мы и вовсе отказа не знали — в этом Том нас никак не ограничивал.

Стоило только назвать любую фамилию, скажем Роберт Де Ниро, он тут же спрашивал:

— Сколько стоит?

— Кажется, двенадцать миллионов… Но это не точно.

— Пустяки. Пишите.

Никаких финансовых ограничений для него словно изначально не существовало. Все шло чудеснейшим образом, все летали туда-сюда, да еще на самолетах самой фешенебельной компании «Ти-дабл-ю-эй», да еще и в первом классе, французского шампанского при тех перелетах было выпито много больше, чем в детстве газировки, резко поправилось материальное положение у всех участников предстоящего триумфального проекта, кто-то уже обзавелся качественной видеосистемой, кто-то на радостях вставил себе золотые зубы…

Настал момент заключить контракт с профессиональной киностудией, которая взялась бы все это осуществить. Том двинулся по проторенной дорожке в сторону голливудских китов, его приняли там с распростертыми объятиями, обласкали для начала и наш сценарий, обласкали и нас самих, объяснив Тому, что ему с нами сильно повезло. Свершился еще один раунд ночных перелетов над миром, звезды на небе горели ярче прежнего, золотые зубы сверкали, ослепляя окружавших нас авиационных обывателей. Так продолжалось до тех пор, покуда к Томову проекту, а точнее — к Томовым деньгам не приставили профессиональных студийных продюсеров. Они опять прочитали сценарий, опять похвалили и сценарий и Тома, потом разобрали сценарий по фразам, затем — по словам, затем — по буквам, буквы перемешали, сказали:

— Все идет отлично. Теперь можно начать работать. Из этого могут получиться неплохие деньги! Кстати, кто этот японец Окинава?

После некоторой дискуссии выяснилось, что имелся в виду грузин Окуджава.

— Сколько стоит?

— Он большой поэт…

— А, ну это не дорого… — обрадовались американцы и тут же заявили, что главный герой поэтического повествования этого албанца Жукудавы Тимофей в фильме вовсе не нужен. К тому же необходимо сразу же выкинуть само понятие «декабристы». Это что? Люди месяца декабрь? А в ноябре или в мае они что, уже не люди?.. Автору повести, филиппинцу Окинадзе нужно будет подкинуть немного «зеленых», чтобы не особо дурил и не сопротивлялся требованиям американского зрителя. С Наполеоном тоже все не так просто, как кажется. Сначала надо показать, кто это такой, а уже потом рассказывать про него истории. Вообще-то, тут они с Томом согласны, интереснее всего сюжет про то, как он умирал, но, с другой стороны, американцы сюжетов ни про какие, пусть самые героические, умирания не любят… А любят, наоборот, про то, как кто-то кого-то побеждает: как по волшебству, когда победить совсем нельзя, а можно только погибнуть или умереть, он взял да и не умер — наоборот даже, взял да и победил… Но и тут не просто: Наполеон этот самый что — француз?.. Корсиканец?.. Ну это все равно что француз. Тут-то и закавыка. Американцы любят, чтобы побеждали их ребята… Все равно кого, хоть француза, хоть японца, хоть румына…