Авария - страница 9

Он отодвинул проспект, из ящика письменного стола достал большую объемистую тетрадь и пересчитал все вклады на сберегательных книжках. Сорок две тысячи. Герои большинства романов с его любимой полочки имели как минимум в десять раз больше. Он недовольно покачал головой, прибавил четырежды по три тысячи, ибо столько рассчитывал сэкономить за лето, и с явным неудовольствием должен был отметить, что на машину явно не хватит. На «шкоду» хватило бы, но он знал, что натолкнулся бы на решительное сопротивление со стороны Здены, потому что Здена планировала купить обстановку для двух комнат в Обрницах, которые после вселения оказались бы пустыми.

Если бы Здена принесла с приданым столько, сколько от родителей получил я — тридцать пять тысяч, которые мы сразу же после свадьбы так неразумно потратили на мебель, — забот бы не было. И эти деньги теперь я должен где-то выбивать.

Камил перевернул листок в тетради, написал заголовок «Другие возможные источники доходов» и глубоко задумался. Кому захотелось бы подбросить немного? Отцу? Едва ли. Именно он несколько лет назад отклонил мое заявление на заводскую стипендию. Нечего, мол, срамиться, хватит других, кто действительно в ней нуждается. А на сегодня это составило бы машину. Пойдем дальше. Переводы. Если околевать над ними, можно выколотить тысячи четыре в месяц. Но это настоящая каторга. Далее, работа для издательства, за переводы романов можно получить кучу денег. Я прочитал их в оригиналах сотни. И все задаром. Впрочем, вакансии там забаррикадированы на годы вперед. Везде нужна протекция. Везде. Наконец, музыка. Когда покупали для меня этот рояль, наши думали, что из меня выйдет настоящий музыкант. Следовательно, можно подработать в ночном баре или кафе с музыкальной программой где-нибудь в пригороде. Впрочем, в окрестностях Моста немало других, еще и получше, пианистов, и их, пожалуй, не меньше, чем инженеров-механиков. Последними в республике вообще хоть пруд пруди…

Камил вздохнул. В одном из ящиков письменного стола лежала стопка ответов с предприятий, куда он обращался с просьбами о должности и квартире. Предлагали самое большее «Т-11», но было и «Т-7». Смешно и грустно.

Он закрыл тетрадь и стал рассматривать корешки книг, аккуратно расставленных в секциях стенки. Встал, сосредоточенно перекладывая одну за другой в руки умножал авторские листы на возможные гонорары, наслаждаясь огромными суммами, возникавшими в конце расчетов. Вот это было бы лучше всего. А правильно выбрать жанр не так уж трудно. Во-первых, сердцеведы: Ремарк, Уайльд. Слишком строго. Монастырский устав. Во-вторых, детективы. Математика. Начиная Уэллсом, кончая Мак-Беном. Это будет самая подходящая категория. Потому что третья категория — смесь математики и сентиментальности — тот же монастырь.

Он вернулся к письменному столу и из самого нижнего ящика вытащил свою первую и пока единственную рукопись. Как-то раз он прочитал в журнале «Прубой» объявление о литературном конкурсе и в тот же вечер сел писать. Историю человека, который дни и ночи проводил на огромном заводе; поглощенный работой, он забыл, что пришла осень и что ребята на улицах начали запускать воздушных змеев, и никак не мог понять, почему однажды его сынишка не пришел к нему попрощаться перед сном. Если человек читает, он может сочинить что угодно…

Вот именно, «что угодно», разочарованно вздохнул Камил, прочитав свой рассказ. Нет, не то. Решительно не то. И тут же поклялся, что будет писать, при том очень скоро, в собственной квартире, наслаждаясь покоем, ибо вступление инженера Камила Цоуфала в литературу должно быть подобно взрыву бомбы. Бестселлер. Хладнокровно рассчитанный, невыносимо трогательный роман…

Посреди его медитаций вдруг распахнулась дверь.

— Можешь купать дочь, — громко сказала Здена.

Он взглянул на часы. Половина восьмого. Его застигли врасплох. Два часа, и никаких результатов.

— Минутку, только докурю, — пробормотал он, не поворачиваясь. Тишина. Такая напряженная, что он должен был оглянуться. — Разок могла бы сама выкупать. Видишь, я занят.

Здена посадила Диту на тахту.