Авеню Анри-Мартен, 101 - страница 59
— И все это время я должна оставаться в госпитале? — спросила Альбертина.
— Это непременное условие для успеха нашего плана.
В этот момент Сара приподняла голову с подушки и прошептала:
— Мне так неловко, что я причиняю вам столько беспокойства.
Она так и не поняла, почему все рассмеялись.
— Ни о чем не беспокойтесь, дитя мое, — сказала пожилая дама, — думайте только о своем выздоровлении. Самое трудное — обмануть Лизу и вызвать у нее волнение за мою «болезнь»…
— Очень важно, чтобы ваша сестра первой поверила, что вы действительно больны и нуждаетесь в госпитализации, — произнес врач.
— Я знаю, доктор, но дело в том, что у нас с детства не было никаких секретов друг от друга…
Повиснув на руке Франсуа, Леа тряслась, продрогнув в холодном и мрачном тумане, окутавшем Париж. Возле прилавков выстроились бесконечные вереницы торговцев, притопывающих ногами в тщетной попытке согреться.
Все прошло так, как и было намечено. Сару, пришедшую немного в себя, увезли, а Леа пришлось ухаживать за Лизой, по-настоящему заболевшей от мысли, что ее сестра попала в госпиталь… Матиас прислал письмо, где сообщал, что приехал в Бордо. Звонила Франсуаза. Новости были хорошими: Камиллу выпустят, и Леа может спокойно возвращаться в Монтийяк. Майор Крамер гарантировал ее безопасность. К Леа отчасти вернулось жизнелюбие и веселость, и чтобы отпраздновать это событие, Франсуа пригласил ее на ужин в «Шатенье», на улицу Шерш-Миди. Проходя мимо книжного магазина «Галлимар» на бульваре Распай, они машинально замедлили шаг и взглянули на витрину, где «Развалины» Ребате, казалось, раздавили все остальные книги.
— Вот самое гнусное произведение из всех, опубликованных в прошлом году, — сказал Франсуа Тавернье, — написанное, увы, настоящим талантом и наполненное страшной правдой, смешанной с грязью и ненавистью к евреям и другим «чужакам»…
Словно дьявол из преисподней, из магазина вынырнул Рафаэль Маль и окликнул их:
— Леа, Франсуа!
— Что вы делаете в Париже? — сухо спросил Тавернье. — Мы же договорились, что вы уедете на юг сразу после нашей последней встречи.
— Не браните меня, дорогой друг, но это путешествие отложено всего на несколько дней.
— Но мне казалось, что вас разыскивает Мазуи? — сказала Леа.
— Уже нет. Благодаря мне он наложил лапу на кучу золота. Мы снова стали деловыми партнерами.
— После всего, что он сделал с Сарой?!
— Дорогая моя Леа, он любезно забыл о моем участии в похищении нашей подруги и о том, как я надул его. Взамен я забыл о страданиях, перенесенных бедняжкой Сарой.
— Вы забыли?..
Рафаэль перехватил руку замахнувшейся на него девушки.
— У меня не было выбора. Либо так, либо — пуля в живот, — жестко сказал он. — Пуля в животе причинила бы мне боль, — продолжил Рафаэль игриво. — Успокойтесь, вам не стоит бояться Мазуи: теперь он знает о связях вашей семьи с немцами и побоится трогать подругу месье Тавернье — завсегдатая отеля «Лютеция» и большого друга немецкого посла!
Побледневшая Леа почувствовала в этих словах скрытую угрозу. Она не ошиблась.
— Дорогой Франсуа! Если бы вы не так хорошо обращались с нами — со мной и Фиалкой, — я никогда не простил бы вам нашего заточения! И не сомневаюсь, что ваши друзья из абвера или наш дорогой посол, Его превосходительство Отто Абетц, очень заинтересовались бы вашей деятельностью, которую можно назвать как минимум противоречивой. Вы поступили как светский человек, осторожный и предусмотрительный, когда поместили нас в сказочное место, где в достатке было и литературы, и музыки, и потчевали нас изысканными блюдами и винами. В знак признательности я не стал рассказывать о вас…
— Полагаю, я должен вас поблагодарить… — сухо произнес Франсуа.
— Я не это имел в виду.
— Вы прекрасно знаете, что рано или поздно будете арестованы и, может быть, убиты.
— Возможно… Но давайте рассуждать здраво: смерть никогда не бывает случайной.
— Вы сошли с ума! Это просто смешно.
Рафаэль Маль перестал шутить, и в его взгляде промелькнуло страдание.
— Можете думать, что мне смешно! Вы еще можете смеяться над моими безумствами, но мне они причиняют страдания!