Августовские молнии - страница 8

, о производстве в полковники пехоты некоего Видаля Санчеса. Разумеется, это необязательно должен был быть тот самый… впрочем, очень возможно, что и он, ибо — я уже рассказывал — Санчес всегда был хорошим мошенником.

— Эта бумажонка, Лупе, — сказал мне Артахо, — может означать, что я стану временным президентом.

Вскоре прибыли Каналехо и Аугусто Корона, Хамелеон, которые не могли друг друга видеть даже на фотографии, но, поскольку они встретились в «Сонора-Синалоа» и целую ночь прокутили, у них было весьма дружелюбное настроение. Услыхав о находке, Каналехо хлопнул себя по лбу, словно что-то вспомнив:

— Ей-богу, в сражении при Санта-Росе мне сдался один трус — полковник, которого именно так и звали!

Тогда я его спросил:

— Разве ты воевал не вместе с доном Пабло? — Каналехо родом из Монтеррея, и верилось с трудом, что он пересек всю страну для участия в битве при Санта-Росе. К тому же, если бы это было так, мы бы ее проиграли, ибо за ним укрепилась слава человека, ни разу не принимавшего участия в сражении, которое не закончилось бы полным разгромом. Поэтому мы и называли его злым гением мексиканской армии.

Однако он поклялся, что был при Санта-Росе, и дал нам весьма странные объяснения того, что состоял при доне Венустиано, и наговорил еще с три короба всякой всячины.

Во время его рассказа явился Хуан Вальдивия Рамирес с еще более потрясающей сенсацией: он принес свою переписку с Видалем Санчесом; тот в письмах выражал сомнения относительно необходимости, пользы и будущего нашей Революции. Трудно поверить — ведь письма были подписаны, а эта подпись фигурировала даже на банковых билетах в два песо.

Вот эти три факта — производство в полковники, сдача в плен и переписка — означали, что Видаль Санчес в наших руках, и мы уже видели Толстяка Артахо в президентском кресле. Как далеки мы были от мысли, что всего несколько часов назад палата депутатов, точно проститутка, уступила животной настойчивости деспота!

Герман Тренса первым принес несколько встревожившую нас весть:

— Говорят, состоялось заседание палаты депутатов.

Мы ринулись к телефону, и я попросил соединить меня с квартирой Анастасио Родригеса, который, как я уже сказал, был депутатом.

— Таси нет дома, — ответила мне его супруга. — Он не ночевал.

Я позвонил в Конгресс и справился, было ли заседание палаты.

— Да, сеньор, состоялось чрезвычайное пленарное заседание, — услышал я ответ швейцара. Но не вытягивать же мне было из него, что там решили. Рядом не нашлось человека, способного толково нас проинформировать.

Во что бы то ни стало нужно было найти Анастасио — единственное связующее звено между нами и законодательной властью. Этот эпизод глубоко поучителен: если бы в тот момент у нас нашлись свои люди в палате, был бы другой разговор. Не следует пренебрегать депутатами, так как в определенные моменты благодаря некоторым оплошностям в редакции текста нашей Великой Конституции они даже держат в руках судьбу отчизны.

Я позвонил в бани «Гарем» и спросил Анастасио.

— Он в турецком отделении, — сообщил банщик Порфирио.

Услыхав это, мои товарищи не смогли сдержать проклятий.

— Скажи, что его вызывает генерал Хосе Гуадалупе Арройо. Пусть немедленно подойдет.

Вскоре в трубке послышался голос Анастасио; он пообещал приехать через несколько минут.

— Да не стоит, скажи только, что было на заседании.

— На каком заседании?

Я понял, что все потеряно. С досадой оборвав разговор, я позвонил в редакцию «Эль Мундо». Там не пожелали сообщить мне какие-либо сведения.

— Только что вышел экстренный выпуск, купите.

Мы тотчас снарядили денщика Артахо за газетами, а сами вернулись в зал и уселись вокруг стола, не испытывая ни голода, ни жажды, ни желания разговаривать. Энтузиазма, который владел нами вначале, как не бывало. Нас обставили. Мы потратили несколько часов, сочиняя планы сражения, которое уже было проиграно. Хотя мы все это знали, для меня прибытие газет было, пожалуй, самым горьким моментом в жизни:

«Лиценциат Эулалио Перес Г. — временный президент».

Я почувствовал, что умираю. Остальные — они ведь не знали, что со мной вчера произошло, — принялись обсуждать новый план действий.