Бабье царство: Дворянки и владение имуществом в России (1700—1861) - страница 62
. В третьем регионе, в Рузском уезде Московской губернии, согласно опубликованным в 1812 г. данным межевания, женщины тоже составляли 41% помещиков>{294}. Переписи Липецкого и Лебедянского уездов Тамбовской губернии в 1814 г. дали общее количество помещиц в 43% и 47% соответственно>{295}.
Однако переписи имений дают не только сведения о соотношении мужчин и женщин среди владельцев земли. Они также позволяют увидеть одну важную черту дворянского землевладения в конце XVIII в. Помещики обоих полов, как правило, владели землей, рассеянной по всему уезду небольшими участками, и были хозяевами жалкой горстки крепостных. Хотя перечень участков в указателе показывает, что они часто располагались невдалеке друг от друга, но соприкасались вплотную они редко. Лишь немногие счастливцы владели имениями в виде компактного земельного надела. Некая Аграфена Мясоедова имела только одну деревню во Владимирской губернии, но она состояла из 92 душ мужского пола с семьями, расселенных на единой территории в 954 десятины, где располагался также дом и сад помещицы>{296}. Княгиня Анна Белосельская владела 371 десятиной и 99 душами мужского пола в Кашинском уезде; землемер отметил на ее усадьбе также барский дом на левом берегу реки>{297}. В имении Феклы Алмазовой было 167 крестьян мужского пола, несколько десятин леса и некоторое количество домов и церквей>{298}. Но такие помещики, как Фекла Алмазова, были редким исключением. Большинство дворян имели земли с крестьянами в нескольких местах и чаще всего делили владение деревней с другими помещиками.
Историки много раз писали о сравнительной бедности русского дворянства и утверждали, что скромное финансовое положение знати подрывало ее влияние на процесс государственного управления>{299}. Но если бедность угрожала дворянам мужского пола, с их приоритетными правами наследования и с жалованьем на государственной службе, то вполне можно предполагать, что у женщин средства были еще скромнее. Однако, как я намереваюсь показать, стоимость имущества, которое продавали женщины, была соизмерима со стоимостью проданного мужчинами. Кроме того, сохранялось примерно одинаковое соотношение количества земель и крестьян, продаваемых мужчинами и женщинами. Таким образом, начиная со второй половины XVIII в. масштабы женского и мужского землевладения были удивительно сходными.
Стоимость продажных имений в рублях (табл. 4.8) позволяет особым образом взглянуть на соотношение собственности помещиков и помещиц. Несмотря на расхождения, отмечаемые в средней стоимости имений, проданных мужчинами и женщинами, единой тенденции в зависимости от пола владельца не прослеживается ни в пределах уездов, ни в конкретные отрезки времени. В сущности, самые резкие различия проявляются в контрасте между продажами в провинции и в Москве. Если в начале XVIII в. дворянки продавали имения гораздо реже, чем дворяне, то средняя стоимость их имений была почти вдвое выше, чем у мужчин-продавцов, — эта закономерность наводит на мысль о том, что в петровское время владение землей было характерно только для самых богатых и знатных женщин (табл. 4.8). Когда же землевладение стало шире распространяться среди дворянок, разница в средней цене имений, проданных мужчинами и женщинами, резко сократилась. Соотношение между богатством мужчин и женщин, если исходить из стоимости проданных имений, со временем изменялось: оно слегка смещалось в пользу мужчин в 1775—1780 гг., а позднее, накануне отмены крепостного права, этот процесс снова усилился, что особенно заметно проявлялось в Москве>{300}. Но если вычислить средний показатель за весь период, то стоимость имений, которые выставляли на рынок дворянки, оказывается слегка выше (примерно на 6%), чем стоимости имений, проданных мужчинами.
Чтобы сравнить богатство представителей обоих полов, можно также рассмотреть, как распределялись между ними размеры проданных имений или число крепостных в отчуждаемых ими владениях. Однако имеющиеся сведения о величине имений и о количестве крестьянских дворов, в лучшем случае, скудны. До XIX в. продавцы так же редко описывали в купчих границы своих владений, как и указывали количество проданных десятин. К тому же, продавая имение, хозяева обычно лишь вскользь упоминали о присутствии там крестьян как будто не знали, сколько у них крепостных душ. Зато московские служители Юстиц-коллегии более исправно сообщали точный размер имений и количество крепостных, что позволяет составить вразумительную картину размеров владений мужчин и женщин.