Багдад – Славгород - страница 12

К тому же со временем Порфирий Григорьевич понял, что никакой ценности для жены не представляет — она вовсе не нуждалась в нем ни как в муже, ни как в хозяине, ни как в кормильце, в конце концов. Это был настоящий удар для него! Зачем она вышла за него замуж, он понять не мог. Всего от нее надо было добиваться с боем — и ласки, и еды, и вообще человеческого обхождения... Она мимо него ходила, как мимо столба придорожного, внимания не обращала. С собакой и то говорила чаще.

Нет, редко-редко ее отпускало, и тогда она успокаивала его, мол, сердиться на нее не надо, она сильно угнетена, болеет душой от невозможности привыкнуть к новой жизни... Говорила, что со временем это пройдет, и она снова ободрится, оживет, станет по-прежнему веселой. Такие речи даже слушать было жутковато, как будто они шли от неживого человека.

Одним словом, вопрос больших ожиданий у Порфирия Григорьевича не разрешился. И возможно, ушел бы он от этой женщины, если бы в один из дней она не напустилась на него чуть ли не с кулаками.

— Что такое? — возмутился он. — Ты что, сдурела?!

— Как ты посмел, пьянь неумытая, сделать мне ребенка?! Да я за это изведу тебя со свету! Чтоб тебе сдохнуть, уроду пузатому!

— Какого ребенка? Ты шутишь? Ты же до меня была замужней бабой и уже 13 лет не тяжелела. Откуда теперь это у тебя?

— Ирод ты безмозглый, тупой мужлан! Ты даже представить не можешь, что приличные мужчины не делают женам детей без их согласия. Оттого я и не беременела. А ты повел себя как животное!

Хоть бы скотиной обозвала, по-привычному, а то — живо-отное... Ужас, какой-то. Скандал устроила ему, оскорбляла на все лады, в том числе и непонятными словами, издевалась над ним! В другой раз убил бы ее за это, но теперь она носила его ребенка! Он уже и не надеялся на такое счастье — у него будет маленький человечек, его продолжение! Да за это он готов был терпеть любую жену. Правда, не все время, потому что спуску бабам давать нельзя. Вот родит ребенка, тогда он быстро поставит ее на место — потирать кулаки о жену ему не привыкать.

Так он настроил себя на долгую жизнь с Александрой Сергеевной, оставшись в удовлетворении своих желаний.

***

У Александры Сергеевны были свои соображения. Ей этот брак нужен был для главных изменений на всю последующую жизнь, чего она и добивалась. Он давал ей нового мужа, фамилию и социальный статус. Последнее было особенно важным — никто из прежних, багдадско-кишиневских знакомых не стал бы искать ее в среде самых неимущих слоёв, фактически на социальном низу общества. Чтобы всегда подтянутая, хорошо пахнущая, дорого одетая и в неизменной обуви на высоком каблуке красавица, уверенная в себе, умеющая вести серьезные дела, надела бабские юбки и фартуки да парусиновые самодельные балетки и перестала принадлежать сама себе — такое даже помыслить было невозможно! Еще мужчина мог бы так опуститься, но не горделивая женщина, тем более познавшая роскошь. Не могла бы она обойтись без минимального уюта, без спокойствия и чистоты.

Но Александра Сергеевна, помня заветы своего Павлуши, шла на любые жертвы — только бы уцелеть и сохранить детей. А если ее сбитый с пути Павлуша чудом каким-то остался живым, то не подвести и его под разоблачение! Не подумала только о том, что жертвы во имя самого святого, такие как уход от врагов в другие слои общества и в другой образ жизни, влекут за собой отказ от прошлых ценностей и представлений. А это не просто бедняцкие одежды, но низкое окружение и падение духа — самый страшный ад! Такие жертвы должны ежедневно чем-то компенсироваться, причем чем-то обнадеживающим, приятным, иначе человек не выдержит и пойдет вразнос.

Так оно и случилось с Александрой Сергеевной, начавшей замечать, как ее охватывает равнодушие ко всему, апатия, вялость и полная безрадостность. Характер ее стремительно портился, она приобретала свойства сельской бабы…

Конечно, ни о какой приятности от жизни с новым мужем и речи быть не могло. Она его высоко не ставила, и поэтому старалась не замечать. Если бы мать не поспешила купить ей отдельную хату, то через пару месяцев Александра Сергеевна развелась бы с Прошкой, да и конец комедии. Все нужное она от него получила!