Бал ты мор - страница 16

— Здесь снять обувь, — командовало троекратное эхо поводыря.

Кивком головы он дал очередной приказ троице встать в соответствующие ниши стола.

— Присаживайтесь, — приступил он, при этом словно стервятник приподнял локти на уровне плеч, сцепил кисти в замок и с удовольствием начал потирать ладони.

И за каждым появился доселе невиданный стул ведьмы [9]. Они наконец-то присели за круглый стол лицом к лицу.

— К сожалению, только один из вас останется со мной. Назовем это платой за мою услугу. Инициация не терпит повторов, но для Вас я сделаю маленькое предписанное исключение.

Сидящие нервно переглянулись и попытались заговорить, затем встать, но попытки безуспешны, их мышцы от испуга потеряли всякий тонус. Слышалось лишь мычание, какое издает скот, ведомый на забой.

— Кто из вас должен будет остаться, решите Вы… сами, — продолжал инквизитор, прогуливаясь за спинами приговоренных. С каждым новым кругом морщины на его физиономии растягивались, и он становился пугающе молодым и необычно женственным, трансформируясь в некое подобие куклы. Короткие седые волосы, на его голове покрывшись смолью, пустились в бесконтрольный рост, затем собравшись в «конский хвост» максимально, в полчерепа, оголили лоб. Что-то внутри этого создания пожирало себя, насладившись «адамовым яблоком», оно испило весь гемоглобин, отчего кожа поблекла. Казалось, что его веками неутолимая жажда нашла наконец-то, более свежий источник. Облачившись в мрачный вдовий наряд невесты, оно парило вокруг немых божиих тварей.

— Для этого через минуту каждый из вас посмотрит на того кого он выбрал…остаться.

В самом центре стола неожиданно выросли песочные часы. Дождавшись сладкой и в тоже время трагической паузы, призрак Архивариуса скомандовал: — Минута!

Часы стали отсчитывать время. Каждая песчинка в них и не представляла себе, что когда-то попадет под такое пристальное внимание с мольбой в свой адрес: «как можно… промедление». Все замерло, казалось, что дыхание остановилось, и сердце перестало биться. Песчинки, маленькие крохотные никому ранее не нужные продолжали упорно шуршать выполнять свой долг. И только зарождающийся гнев пытался изо всех сил оторвать осужденных со стула. Размозжить тем самым этот проклятый таймер на мелкие очень мелкие частицы. Но не все так просто. И вот последняя пылинка…упала.

— Э.Э.Э…, — заковыляла указательным пальцем бесполая особь палача, подобно метроному. Оно не ожидало подобного исхода и продолжило недовольно кружить за спинами.

— Ничья… Что ж бескорыстная ревность, смиренная обида… искреннее равнодушие… так это все присущее человечеству, а вы придаете событиям нужные вам краски.

Послышалось жуткое мычание, и мраморный пол окропили капли багровой юшки, горькие соленые слезы выступили на молящих глазах. И вот он настал апологет ужаса. Тела возбуждающе коробило — это мерзкая щекотка их оголенных стоп забрала своё. Внезапно появившееся серые голохвостые твари захлебывались, лакая их кровь, утоляя при этом свою нестерпимую жажду.

— Это стул реагирует на ваше негласное разногласие, — Мрачная невеста неестественно как-то механически наклонилась между парнями, и всмотрелся в каждого мученика. — А вам идут свинцовые лица. Что ж я внесу некую ясность, а вы сделаете правильный выбор, — оно встало за спиной Алексея и прижало его голову к себе, продолжило:

— Иннокентий Павлович…не знаком Тимофею? — оно вопросительно посмотрело на того. — Это ваш работодатель. Вопрос, откуда Алексей…Лёшенька знает его и как Лёшеньке потребовался всего один звонок, чтобы лишить заработка…якобы в бесприбыльном деле…ах Лёшенька дружок. А сколько девушек у Лёшеньки и все уверены, что каждая единственная. А какой Лёшенька тиран? А, Линочка?

Кукла кружила за спинами своей добычи, словно голодный хищник пускающий слюни в предвкушении новой порции свежего, теплого и алого… сока. «Живоглот» поднял одну руку на уровне плеч, второй рукой стал что-то перелистывать в воздухе:

— А вот и дневник…с белой каравеллой на обложке…где некая девочка, — подошел Архивариус к Алине и присел, затем всмотрелся в её глаза, — признается в своих грехах и то, как она неоднократно «…продавала свою единственную…любовь…». Какая она иногда бывает трогательная. А Лёшенька знает об этом или он только один раз нашел бессмысленный старый фотографический снимок? А как она умело использует вас…талант. Вы даже ненавидите друг друга из-за неё. А Тимошке, приятно бывать в местах заключения за такую девку?