Бара Баш - страница 4
Они пришли на кухню, и Иван Петрович начал потчевать своего малыша. Молока ему налил, благо оно ещё не закисло, колбаски на ломоть хлеба отрезал. Бара Баш жевал так, что только за ушами трещало.
– Вот, теперь я тебя подкармливать буду, а ты мне помогать, – улыбнулся Иван Петрович. На душе от доброго дела у него потеплело.
– А то ж. Так заведено, – согласился бесёнок и, улучив момент, сделался невидимым да спрятался. Голова у него сильно болела, и малыш хотел поспать.
***
Пить горькую Ивану Петровичу расхотелось. Как-то совестно напиваться, когда у тебя дома малыш-домовой живёт и за тобой наблюдать будет. Так что вскоре ему захотелось домашними делами заняться, чтобы рачительность свою напоказ выставить. И потому Иван Петрович двинул в магазин да купил там новый замок для двери. После чего начал его устанавливать, пользуясь советами в интернете.
Дело шло вкривь и вкось, из рук всё валилось. И в конце концов Бара Баш, из укромного уголка с любопытством наблюдающий за стараниями хозяина дома, решил вмешаться. Он ведь на то и домовой, чтобы о доме заботиться, не так ли?
– Р-раз, – потёр он ладошки и сотворил заклинание.
Хотел Бара Баш как лучше, но сила бесят такова, что путного они ничего наколдовать не могут. А потому в новом замке что-то заклинило и Ивану Петровичу пришлось вызывать слесаря.
Бара Баш из-за этого расстроился, но не отчаялся. Он ходил по квартире и в порядок её приводил, как умел. Да только всё хуже делалось. В люстре все лампочки перегорели. Розетка заискрила. Пыль с мебели исчезла, зато в воздухе образовался едкий запах серы. Кроме того, топоток маленьких ножек ужасно рассердил соседней снизу, так как он очень походил на детский. Хозяйка дважды поднималась наверх вроде как за бытовыми мелочами (а на самом деле поругаться), но не было в квартире Ивана Петровича детей и всё тут. Цветы колдовства бесёнка тоже не выдержали. Они сникли и пожухли. А ночью на место изгнанных комаров с соседнего дома вообще клопы толпой попёрли.
– Да что же ты это такое творишь-то?! – вылез из вентиляции страшный и древний старик‑домовой. Зол он был не на шутку. – Забрался сюда вчера, ирод, так думаешь всё, хозяином стал? Нет уж, сиди там, где положено, а весь дом ты мне трогать не смей! Только‑только от этой гадости избавился, а ты мне её обратно зазываешь? У-у!
Он показал Бара Башу огромный кулак, и малыш перепугался. Юркнул под стол и задрожал там. Это домового утихомирило. Он кривым пальцем в воздухе погрозил и потребовал:
– Чтобы больше ни-ни, а то я тебя выгоню.
Сказав так, домовой убрался восвояси, а Бара Баш тихонечко заплакал от бессилья. Старший вместо того, чтобы ему маленькому помочь, подсобить хотя бы советом, отругал по полной.
«Неужто совсем я такой бестолковый?» – думал несчастный бесёнок и от таких мыслей заплакал ещё горше.
***
Плач разбудил Ивана Петровича. Он вышел из спальни в кухню и покрутил головой – кто-то плакал, а кто именно не видно.
– Это ты Барабашка? – мягко спросил он, и бесёнок, сняв с себя невидимость, признался.
– Я, – грустно ответил Бара Баш и принялся тереть глаза кулачонками – слёзы вообще ручьём потекли.
– Ты чего? Обидел кто?
– Глупый я, плохой домовой, – начал страдать вслух бесёнок. – Целый день старался, хоть как-то тебе помочь, а только всё испортил.
– А, вон оно как, – задумчиво проговорил Иван Петрович. Он-то считал, что это из‑за развода с женой у него всё из рук валится. Однако смотреть на рыдающего малыша ему оказалось больно. Не смог он его винить. Доброе сердце утешить требовало.
– Да не переживай ты так, – погладил мужчина бесёнка по шёрстке. – Раньше-то всё хорошо было. Справлялся.
– А я только вчера тут жить начал, – припоминая слова домового, ещё громче разрыдался малыш. – И как поселился, так всё и по-о-орчу. А я не хочу портить, я хочу быть самым лучшим домовы-ы-ым и чтобы мне грамоту за это дали.
– Какую грамоту?
– Не знаю, но хочу-у.
Признание было, как говорится, смех и грех. Ивану Петровичу захотелось улыбнуться, уж слишком наивными признания бесёнка ему показались. Однако он был взрослым мужчиной, что не раз своей собственной дочке из-за всякой ерунды слёзы и сопли вытирал. Так что для него не составило сложности принять серьёзный вид и сказать: