Барабаны Томбалку - страница 18

Сакумбе икнул.

— В былые времена, брат король, я мечтал стать королем, чтобы у меня было много подданных и вдосталь жратвы, женщин и вина. Теперь у меня все это есть. Зачем же рисковать нажитым ради безумных затей?

— Но нам нужно расширить границы до Западного океана, чтобы получить власть над торговыми путями, идущими с побережья. Ты не хуже меня знаешь, что все богатство Томбалку идет от этих караванов.

— А когда мы разобьем кушитского короля и выйдем к морю, что тогда?

— Тогда? Повернем на восток, покорим ганатские племена и положим конец их разбою.

— После чего, полагаю, ты захочешь двинуться на север или на юг, и так до бесконечности. Скажи мне, приятель, предположим, мы покорили все страны на сто дней пути вокруг Томбалку и собрали богатства больше, чем у стигийских королей. Что мы будем делать потом?

Конан зевнул и потянулся.

— Ну, наслаждаться жизнью, наверное. Рядиться в золото, охотиться и пировать весь день напролет, пить, а по ночам развлекаться с красотками. А в перерывах рассказывать друг дружке байки о своих похождениях.

Сакумбе вновь рассмеялся.

— Если ты и впрямь этого хочешь, так ты уже сейчас так живешь! А если хочешь больше золота, еды, вина или женщин — только скажи мне, и получишь все, чего душа пожелает.

Конан нахмурился и тряхнул головой, бормоча что-то нечленораздельное с озадаченным видом. Сакумбе обернулся к Эмерику.

— А ты, наш юный друг? Ты хотел нам что-то сказать?

— Государь, я пришел просить государя Конана, чтобы он посетил мой дом и подтвердил наш брак с Лиссой. Потом, я надеялся, он согласится побыть на нашем скромном празднестве.

— На скромном празднестве? — переспросил Сакумбе. — Нет, клянусь носом Аджуджо! Мы устроим целый пир, с жареными быками, реками вина, барабанщиками и танцорами! Что скажешь, брат король?

Конан звучно рыгнул и ухмыльнулся.

— Согласен, брат король. Закатим Эмерику такой свадебный пир, чтобы он потом три дня отсыпался!

— Есть еще один вопрос, — заметил Эмерик, слегка напуганный перспективой очередного празднества того же размаха, что так нравился этим королям-варварам, но не зная, как отказаться. Он поведал им о том, как Аския расспрашивал Лиссу.

Оба правителя нахмурились, выслушав рассказ. Наконец Сакумбе сказал:

— Не бойся Аскию, Эмерик. За любым колдуном нужно присматривать, но этот — мой преданный слуга. Да без его колдовства… — Сакумбе обернулся к дверям: — Чего тебе?

Вошедший в покои стражник поклонился.

— Государи, лазутчик из племени тибу просит позволения говорить с вами.

— Давай его сюда, — велел Конан.

Тощий негр в рваном белом бурнусе повалился на пол, едва войдя в комнату. Когда он пал ниц, от одежды его поднялось облачко пыли.

— Государи! — прокаркал он, задыхаясь. — Зехбех ведет на нас афаков! Я заметил их вчера у оазиса Кидесса и скакал всю ночь, чтобы доставить вам эту весть.

Конан и Сакумбе, оба враз протрезвев, вскочили на ноги. Конан обернулся к черному правителю.

— Брат король, это означает, что завтра Зехбех будет здесь. Прикажи, чтобы барабанщики играли сбор. — Сакумбе поспешил позвать стражника и отдать приказ, а Конан обернулся к Эмерику. — А ты бы смог подстеречь афаков на полпути и разбить их?

— Возможно, — осторожно отозвался Эмерик. — У них большое численное превосходство, но пара ущелий к северу вполне годятся для засады…

Часом позже, когда солнце уже спустилось над глинобитными стенами Томбалку, Конан и Сакумбе взошли на свои троны, что стояли на помосте на площади. Барабаны отбили призывную дробь, и чернокожие бойцы устремились к месту сбора. Загорелись сигнальные костры. Сотники, украшенные перьями, растолкали простых воинов по шеренгам и собственноручно проверили остроту копья у каждого.

Эмерик, перейдя через площадь, доложил королям, что конница готова выступать к полуночи. Мозг его был полон планов атаки и всевозможных предположений: если афаки не отступят после первого натиска, отступить ли ему, чтобы затем напасть вновь, когда они рассредоточатся для осады, или же…

Он поднялся по ступеням, минуя чернокожих сотников, принимавших королевские распоряжения, и поклонился.