Бархат и пепел (СИ) - страница 3
Правило было просто и действовало идеально. Оно не позволяло замёрзнуть холодными зимними ночами, когда за окном выстукивал свою тихую песню дождь, а единственного, кто смел входить в его комнаты, согревали чужие объятия.
Сначала была Элеонора. Андрэ даже не пришлось ничего делать – девочка сама сломала себе шею, катаясь на лошади. Она была бесплодна, и Ричард не слишком горевал о её смерти, уже через несколько месяцев утешив себя браком с другой.
Вторую жену короля звали Кэтрин, и с ней дело обстояло сложнее. Какое-то время Андрэ всерьёз думал о том, что этот брак сложится. Он не знал тогда, радовала ли его эта перспектива или печалила – ведь рождение наследника означало как свободу, так и нищету.
Ответ на этот вопрос Андрэ нашёл неожиданно, когда, застав супругу с любовником, Ричард приказал отрубить ей голову.
В ту ночь он пришёл к Андрэ с руками, испачканными в крови, и глазами, горящими, как глаза болотного льва. Он был зол и нежен одновременно, и Андрэ понял, что хочет сказать король: с ним будет так же. Если он разочарует.
С тех пор Андрэ понял, что мало быть тем, кто понравился королю. Ему придётся оставаться тем, кто пленил сердце Ричарда, что бы он ни выбрал – золотую клетку или свободу без титула и денег. Потому что иначе он просто умрёт.
Сделав это открытие, Андрэ сделал и ещё одно – он не боялся смерти. Ему было всё равно. Куда больше он боялся проиграть Ричарду, подчиниться ему и быть убитым по его воле, – и он играл, как умел, все последующие два года.
До тех пор, пока Ричард вновь не поставил вопрос о браке. Поставил неловко, будто был не королём, а лакеем, и Андрэ ответил ему, что тот может делать всё, что пожелает.
Ричард не преминул воспользоваться этим дозволением и приволок во дворец новую жену. Но Андрэ знал, что его ответ лишь распалил короля. Ричард не терпел вокруг себя тех, кто не принадлежал ему телом и душой, и до тех пор, пока хотя бы кусочек Андрэ принадлежал ему самому, у него был шанс выиграть в этой игре.
Андрэ знал, что грань, по которой он ходит, предельно тонка – потому что если он пожелает удержать недоступным королю слишком многое, то рискует отправиться вслед за Кэтрин. А если удержит слишком мало – разделит судьбу Элеоноры. Но он был уверен, что удержится на этой тонкой, как лезвие шпаги, дороге.
Он был уверен до тех пор, пока там, в тронном зале, не почувствовал на себе взгляд Дезмонда. Взгляд, который согревал его до сих пор, хотя в нём не было ни грамма тепла.
Андрэ поднёс к губам кубок с подогретым вином и улыбнулся. Новые фигуры сулили новое удовольствие от игры.
***
Дезмонд стоял у окна, глядя на дождь, стучавший по глади пруда. По другую сторону от флигеля, выделенного ему королём, стоял каменный грот, но встреча, назначенная в гроте в два по полуночи, сорвалась.
- Мне кажется, нам нечего тут делать, - сказал Дезмонд, не оборачиваясь.
- Всё ещё может пройти успешно, милорд, - услышал он голос из-за спины.
- Всё кончено, Кормак. Ещё не рассветёт, как мы услышим его крики. Остаётся только радоваться, что он не знает наших имён.
Кормак шагнул к окну, и тусклый свет луны озарил лицо молодого человека, которого Дезмонд привык представлять, как своего пажа. Несмотря на молодость, Кормак, двоюродный племянник герцога, обладал цепким взглядом человека, успевшего повидать смерть.
- Тем более наш отъезд будет выглядеть неудобно.
Дезмонд помолчал и кивнул. Он всё ещё не смотрел на своего спутника, предпочитая вглядываться в украшенный гирляндами парк, где он вырос, и где теперь бывал так редко.
- Нужен новый план, - сказал Дезмонд и снова замолк. – Если нельзя убить - нужно опорочить, – Дезмонд вздохнул, - хотелось бы понять, успел ли наш друг хотя бы подмешать Лукреции зелье…
- Узнаем, милорд, - сказал Кормак спокойно. – Я пошлю людей на кухню.
Дезмонд кивнул.
- Вы считаете, достаточно тех же мер… Что мы предприняли в прошлый раз?
Дезмонд всё-таки посмотрел на племянника через плечо.
- Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду… Лукреция ведь безобидная девушка, милорд. Угроза исходит от её супруга. А женщина на троне -
это абсурд… ей придётся выйти замуж. За того, кто имеет право наследовать престол.