Башни смерти - страница 4
Прежде чем ошеломленный молодой человек смог ответить, Джерард повернулся к Джин Слоун.
– Я должен извиниться перед вами, потому что боюсь, вынужден испортить ваш вечер. Разумеется, мне необходимо многое обсудить со Стивеном, и у меня так мало времени…
– Конечно, – нерешительно сказала девушка. – Извините, мистер Джерард.
– Смерть приходит ко всем, – сурово сказал Джерард и подумал про себя: «Я неплохо играю умирающего патриарха». Затем продолжил:
– Я вызову вам такси…
Пять минут спустя двое мужчин остались одни. Джерард, пристально глядя на своего племянника, встал.
– Пойдем со мной, Стивен. Я должен кое-что тебе показать.
Юноша последовал за своим дядей по коридору в роскошно обставленную спальню. Джерард коснулся стены, и панель отодвинулась в сторону.
– Частный лифт, Стивен. Проходи.
С широко раскрытыми глазами тот занял свое место рядом со стариком. Он бросил на Джерарда вопросительный взгляд, когда лифт начал медленно опускаться.
– Э, а что там внизу?
– Моя личная мастерская. Видишь?
Джерард открыл дверь. Стивен сделал шаг вперед – и в ужасе остановился.
Он смотрел на храм темного бога Аримана.
Слабо освещенная, странная и ужасная комната лежала перед ним, огромная комната из черного мрамора, наполненная дымом от горящего ладана и мерцающими лучами жуткого сияния. Бесценные гобелены висели на стенах; ковры невероятной красоты лежали под ногами, тканые в Бухаре, Туркестане и далеких уголках мира. Пол слегка с наклоном убегал к возвышению, на котором покоился алтарь, словно притихший зверь.
И здесь царила невероятная тишина.
Голос Стивена был полон потрясения, когда он тихо спросил: «Господи, что это?»
– Я же сказал тебе. Моя мастерская.
– Что это за место? – повторил юноша.
Джерард резко посмотрел на него. Стивен стоял неподвижно, слегка покачиваясь. Старик поднял руку и медленно помахал ей перед лицом юноши. Стивен не шевелился, он даже не моргал.
– Ты слышишь меня? – Громко спросил Джерард. Ответа не было. Юноша смотрел прямо перед собой, его глаза были пустыми и невыразительными.
Изогнутая темная фигура ворвалась в поле зрения. Даг Зиарет прохрипел: «Ты дал ему порошок?»
– В хересе. Да.
– Прекрасно. Все готово. – Перс схватил Стивена за руку и повел безвольного юношу к алтарю. Джерард последовал за ними. Он слегка дрожал. Он достал из кармана острый нож и аккуратно положил его на жаровню.
Стивен лежал неподвижно на алтаре. Перс возвышался над ним, его когтистые руки двигались в странных, архаичных жестах. Джерард хрипло сказал: «Будь осторожен! Он не должен умереть! Не должно быть никакого риска подвергнуться обвинению в убийстве».
Лицо Даг Зиарета не изменилось; на нем было выражение восторженного, почти экстатического отрешения. Он указал на алтарь. Джерард вытянулся на нем.
Со своего места он мог видеть узоры извивающейся мозаики на низком потолке, мерцающие в тусклом свете. Дым благовоний все поднимался и поднимался…
Даг Зиарет обнажил грудь Джерарда. На желтоватой коже был виден алый узор – клеймо в форме полумесяца, – который он носил со времени своего первого визита в Персию, когда был навечно отмечен как слуга Аримана.
Нож в руке Даг Зиарета выдавил несколько капель крови из малинового знака.
Перс потянулась за чашей. Он поднес ее к губам Джерарда.
– Пей!
Жидкость была острой и пьянящей. Пары начали проникать в мозг Джерарда. Он откинулся на спину, когда перс начал тихо напевать, и уставился на мозаику на потолке.
Дымы благовоний стали гуще. За исключением голоса Даг Зиарета, здесь было очень тихо. Странный холод начал пронизывать воздух.
Храм стал казаться темнее.
И мозаика начала двигаться… двигаться… колебаться и ползти во мраке, принимая неземные очертания перед одурманенным взором Джерарда. Тень медленно становилась все более отчетливой…
Тень великой птицы, парящей…
Сознание медленно возвращалось к Джерарду. Какое-то время он лежал неподвижно, отчаянно пытаясь побороть мучительную боль, от которой его тошнило. Чередующиеся волны тепла и холода, казалось, проникали в его мозг в бесконечной монотонности боли. Как долго он лежал таким образом, он не знал; наконец теплая сладковатая жидкость потекла по его горлу, и агония утихла.