Батарейцы - страница 7

Пашнин прибыл к ним в начале октября. Пожилой, сутуловатый человек, на котором еще нескладно сидела военная форма, по натуре простой, душевный, бывший преподаватель истории, он как-то сразу стал дорог всем.

— Советская Армия не только остановит, но и погонит вражескую нечисть из-под Москвы, — говорил комиссар. — Так было не раз, так будет и теперь! Россия никогда не стояла на коленях. Тем более сейчас, когда ее народы познали свободу, равенство, братство. Повернуть вспять историю человечества невозможно!

Таким был комиссар дивизиона.

Занимались по десять — двенадцать часов. В классах, в поле при пятидесятиградусных морозах. Все торопились: преподаватели — больше передать, а курсанты — взять знаний. Вести с фронтов по-прежнему приходили нерадостные. В октябре враг прорвался в Крым, в ноябре фашисты овладели Ростовом-на-Дону. Тяжелые бои шли под Москвой и Ленинградом.

В Ирбит начали прибывать эшелоны с ранеными. Здесь, в глубоком тылу, их окружали заботой и вниманием. Как-то погожим морозным днем курсанты отправились в госпиталь. Разошлись по палатам. К Васнецову подбежал Ваня Савин.

— Колька, куда ты запропастился? Пляши! Знаешь, кого я встретил? Александра, брата твоего!

— Да ну?!

— Вот тебе и ну! Лежит через две палаты. Заходим, представляемся. Один из раненых улыбается и спрашивает: «Из смоленского, значит, ребята? Я тоже из него. Этого года выпуска. У меня братишка там остался. Васнецов Николай. Случаем, не знаете?» — «Как же, — говорю, — в одном взводе с ним». И сюда бегом.

Васнецов поспешил вслед за Савиным. В палате действительно был Александр.

— Колюха, вот радость-то! Садись, да садись же ты!

Александр подвинулся, освобождая край кровати. На табурет предложил сесть Савину. Начал расспрашивать о житье-бытье, о знакомых преподавателях, вперемежку рассказал о своих фронтовых перипетиях.

— Фашисты сильны, — говорил Александр, — но бить их можно. Да еще как бить! За милую душу! Жаль, что у нас пока не хватает сил встречать, как положено. Но будет и на нашей улице праздник! Обязательно будет, ребята! Что же касается разных там слухов о непобедимости фашистов… Враки это. Сам видел, как драпают фрицы. Под Тихвином мы им так всыпали, что в одних исподниках бежали. Так-то вот!

Постепенно палата наполнялась курсантами. Видно, Савин успел сообщать об Александре не только Николаю. Ребятам хотелось послушать рассказ фронтовика. Саша заинтересованно взглянул на это, размял папиросу, чиркнул спичкой, прикурил и продолжил:

— Наверное, ждете рассказа о самом-самом важном на фронте? — Он выдержал паузу. — Все главное. Да, да, все необходимое. Знание материальной части, основ и правил стрельбы, умение быстро ориентироваться, реагировать на изменение обстановки, командовать людьми, приказывать, не теряться в сложных ситуациях, когда счет жизни пошел на секунды.

Александр затянулся дымком, улыбаясь чему-то своему, отдышался. По его бледному лицу побежали струйки пота. Видно было, что разговор его утомил.

— Подробнее поговорим об этом, ребята, в училище. Думаю, что командование предоставит мне возможность выступить перед вами. Но практический совет дам.

На соседней койке заворочался раненый. Он тихо, с хрипотцой произнес:

— Саш, напомни ребятам о стволе. Им знать об этом нужно. Очень нужно.

— Да, расскажу. У нас, противотанкистов, говорят: «Ствол длинный — жизнь короткая!» В этом фронтовом изречении заложен определенный смысл. Находимся в боевых порядках пехоты. Ну и, естественно, фрицы сосредоточивают основную массу артиллерийско-минометного и пулеметного огня на нас. Так вот, чтобы жизнь оказалась длиннее, оборудование огневых позиций нужно начинать с ровика для укрытия личного состава. Иначе орудия останутся без людей. Вы поняли меня? Берегите бойцов. Они ваша опора, главная сила в бою, ребята!

В палату вошла медсестра.

— Батюшки! Что тут еще за сборище! — всплеснула она руками.

— Свои люди сошлись! — обернулся на ее голос Александр. — Так сказать, однокашники. Из одного училища мы, сестричка!

— Ну и что из этого? Духотища в палате-то какая, не продохнуть! Время посещения окончилось.