Байки дедушки Шао Мэя - страница 2
На прощанье Шао Мэй всё-таки рискнул задать мучивший его вопрос насчёт того, откуда прибыл Бодхидхарма.
– Из Духовной Обители, – ответствовал старик.
В ушах юноши взорвался шум недавнего подзатыльника, и Шао Мэй, потрясённый вторичным Просветлением, молча поклонился патриарху и удалился.
Однажды в монастыре, в котором Шао Мэй проходил послушничество, случилось большое празднество, посвящённое дате основания монастыря.
Всех послушников распределили на различные работы: мести полы, украшать зал, посыпать дорожки песком, постригать кусты и т.п.
Шао Мэй попал работать на кухню. Весь день он чистил зелень, резал коренья, таскал воду, мыл котлы.
Время празднования приближалось.
В зале уже были накрыты столы, послушники сбивались с ног, таская тяжёлые блюда, расставляя сиденья, бесконечно всё поправляя и переставляя с места на место.
Шао Мэя отправили в монастырский погребок, дабы он принёс оттуда вина.
– Только смотри – неси самого лучшего янчжоуского вина! – напутствовал его мастер Главный распорядитель.
Через час мастер-распорядитель спохватился – где же то вино, что он приказал принести. Обыскав почти весь монастырь, и не найдя Шао Мэя, послушники отправились в винный погреб. Каково же было их удивление, когда там они обнаружили пропавшего.
Шао Мэй сидел в позе для медитации, вокруг него стояли кувшины с вином, не менее десятка.
– Что ты здесь делаешь, сын чёрта-лочи?! Я зачем тебя сюда отправил?! – с негодованием закричал Главный распорядитель, которого, разумеется, тут же позвали.
На что Шао Мэй весьма заплетающимся языком, хотя и с большим достоинством, ответил:
– Вы… ик! …бираю лучшее вино!
– Но почему вот так?!
– А как же ещё я могу определить – какое… ик! …вино лучшее?
Шао Мэя, случай с которым взялся разбирать сам патриарх, не наказали, решив, что он был прав.
А Главный распорядитель отделался лёгким Просветлением.
Однажды Шао Мэю вдруг пришло в голову, что он обладает даром стихосложения. Он приобрёл в лавке тушь, тушечницу, кисти, рисовую и шёлковую бумагу – всё лучшего качества.
Затем он, позанимавшись упражнениями для концентрации сознания, уставился в потолок. Через несколько минут он написал:
Гора Утайшань.
Дикая слива-мэй (мэй-хуа).
Отложив кисть, Шао Мэй отправился пить чай. Пил он его долго и тщательно. Когда он дождался Просветления, то убрал письменные принадлежности в шкатулку.
Вскоре он вернулся монастырь. А потом ещё долгое время писал письма домой, пользуясь превосходными письменными принадлежностями.
Однажды монах Шао Мэй, изучавший Чань, сидел в саду, под персиковым деревом, усыпанном цветами. Вокруг цветов гудели шмели и порхали бабочки. Шао Мэй пил подогретое вино, прихлёбывая прямо из чайника.
Его заметил старый приятель и, желая поболтать, спросил у монаха:
– Для чего вам нужен Чань, уважаемый монах?
– Бабочек ловить, – пробулькал сквозь чайник Шао Мэй.
Приятель не нашёл, что сказать и, в задумчивости, ушёл.
Примерно через полгода они повстречались вновь. Приятель, припомнив предыдущую встречу, с подначкой спросил:
– Много ли бабочек наловили вы, уважаемый монах?
– А кто вам сказал, что мне есть, чем их ловить? – вопросом на вопрос ответил Шао Мэй.
Вскорости после этого приятель пришёл в чаньский монастырь и побрил голову.
Комментарий Шао Мэя:
«С тех самых пор Шао Мэй питает неизъяснимое отвращение к плодам персикового дерева».
Однажды к Шао Мэю приехал его друг, тоже монах – из соседнего монастыря.
Друг вошёл в келью, некоторое время смотрел на Шао, стоя прямо на пороге. Наконец Шао произнёс:
– Ну и?
На что друг, не задумываясь, ответил:
– А пошёл ты со своим Чанем!
На том они расстались.
Вот и скажите мне теперь – стоило ли из-за этого тащиться такую-то даль?! И ещё – была ли у них обоих хоть малая толика чаньского осознания?