Байки из институтской курилки - страница 3
Но не получается. Какие-то по пути молодые люди, очень вежливые. Не бьют нас с дитём, не толкают - а как-то так, что мы не приближаемся. Никак не можем. С пятого уж захода до меня дошло, что тут не Д.И.Орочко, внешне похожий на Суслова, а, пожалуй, что М.А.Суслов, внешне, действительно, довольно похожий на д.т.н. Орочко. Прогуливается.
Ну, как дошло, прекратили мы с Саней попытки пообщаться и пошли туда, где когда-то был памятник Пушкину. Это у нас регулярный маршрут был - от Богословского переулка до бывшего Пушкина, от Пушкина до Тимирязева, борца и мыслителя, а оттуда опять к середине бульвара, к Богословскому переулку, где ныче Есенин установлен. И домой.
3
А однажды засиделись мы у Вовы Ш., он перед тем лося в Тверском охотхозяйстве завалил. Нина напекла, наварила, наше дело - растворитель. У кого на брусничном листе настояно, у кого на перце с чесноком. У меня можжевеловая и разводил березовым соком для душевности.
Это как спорт. Мы у себя в подвале ИОХа как-то вечерком провели международную конференцию по этому делу с участием польского и пары венгерских аспирантов. Девиз был соответствующий - "Каждый настаивает на своем".
Ну, вот. От Вовы тоже не враз разошлись. Еле к закрытию метро уложились, а уж от Арбатской до Тверского пришлось пешком.
Утром сына в детский сад, бегом к Никитским на шестой, пересадка на сто одиннадцатый экспресс, остановка "ВЦСПС", в подвал, включил хроматограф, чтобы до режима грелся ... и не торопясь, поднимаюсь на второй этаж к библиотеке. Там такие кресла ... больше таких уж и не было в жизни. Кожаные, по-моему, еще с 30-х годов, с основания Института имени Зелинского. Вообще институт, как и другие того довоенного и послевоенного строительства, очень роскошный. В том мрачноватом имперском стиле, который объединяет и Дворцы Культуры богатых заводов, и множество секретных НИИ, и Проспект Мира в Москве, и большинство областных управлений КГБ, и обкомы, и даже целый город Минск.
Такие роскошные дубовые двери в коридорах, за которыми, очень удобно, встроенные шкафы с лабораторной посудой и прочим хозяйством! Такие потрясающие могучие бюро! Стояли они большей частью в коридорах, поскольку оставь их в комнате - так не проберешься к приборам.
И вот кресла - натуральная кожа, размеры под Гаргантюа.
Забрался я и заснул, дав указание организму разбудить себя через часок, когда прибор выйдет на режим.
По пробуждению все оказалось живой цитатой из "Золотого Ключика". Помните?
"Закрыл глаза и вдруг увидел жареную курицу на тарелке.
Открыл глаза, - курица на тарелке исчезла.
Закрыл глаза, - увидел тарелку с манной кашей
пополам с малиновым вареньем", и так далее...
Вот и я - открыл глаза, посмотрел налево и увидел в кресле слева Николая Николаевича Семенова, смотревшего на меня примерно с таким же удовольствием, с каким и я смотрел после вчерашнего на него и вообще на всю окружающую действительность. То есть - с никаким. С сильно отрицательным.
Скользнула мысль, что жена, может быть, была и не совсем неправа вчера, точнее, сегодня в час ночи, когда определила меня как алкоголика. Вот уже начинается.
Я закрыл глаза - нобелевский лауреат исчез.
Тогда я снова осторожно их открыл и, чтобы не вызвать глюк снова, посмотрел для начала направо.
В кресле справа сидел в генерал-майорской форме с золотыми погонами академик Кнунянц Иван Людвигович, тоже лицо из незабываемых, химик-элементоорганик славы, ну, может, чуточку меньшей, чем всехсветная семеновская. Этот смотрел на меня без того отвращения, но с полным непониманием - кто я такой и почему сижу между ними?
Я и сам не понимал. Даже и надежды на понимание не ощущалось. В общем, я снова закрыл глаза. Это глюк тоже исчез.
Я мужественно открыл глаза в третий раз, понимая, что сейчас я увижу Ломоносова М.В. с кудряшками, обрамляющими лицо, как на известном портрете в вестибюле МГУ. А потом меня увезут.
Вместо этого я увидел бегущего на меня с протянутой зажигалкой моего хорошего знакомого Роберта Аветисовича К.. Роберт работал секретарем Химического отделения АН, не академиком-секретарем, а тем парнем, который готовит документы. Параллельно руководил на общественных началах группкой из двух мэнээсов в ИОХе, где и делал свою докторскую.