Бедняк - страница 33

– Что же ничего не писал? – мягко упрекнула жена.

Он виновато пожал плечами.

– Да ведь сама знаешь, какой я любитель писать письма.

И это была правда – письма он писать не любил.

– Устал? – спросила жена и, не дожидаясь его ответа, ласково приказала: – Иди мойся, сейчас будем ужинать.

Сын, сразу забыв о нем, занялся игрушками, и на лице его было написано сосредоточенное удовлетворение. Разглядывая большой трактор, он требовательно сказал:

– Папа, покажи, как он ездит.

Он давно уже привык к тому, что игрушки покупались ему самые лучшие, и не допускал мысли, что отец мог подарить трактор, который не двигается сам. Александр стал показывать, как надо управлять трактором, и когда он с тихим жужжанием пополз по полу и стал послушно поворачиваться, останавливаться и давать задний ход, сын шмыгнул носом и удовлетворенно сказал:

– Ага, понял.

– А ты без «ага» не можешь? – сухо спросил Александр.

Сын промолчал и, взяв у него пульт с кнопками, стал сам командовать трактором. И это бесцеремонное молчание вдруг возмутило Александра – он резко сказал:

– Когда отец делает тебе замечание – надо отвечать, а не отмалчиваться.

Сын обиженно посмотрел на него и нехотя сказал, отворачиваясь:

– Хорошо, папа.

Александр молча пошел в ванную. Неожиданная неприязнь к сыну удивила его, и он, вспомнив, как радостно приняла его подарок Наденька, как приятно ему было наблюдать за ней, с тревожным недоумением подумал: почему так? А может быть, – догадывался он, вспомнив, что говорил Анне Григорьевне, – ребенок любимой женщины и должен быть более желанным, чем свой собственный? Но думать об этом было слишком уж неприятно, да и мысль представлялась нелепой и невозможной.

Он медленно разделся и долго мылся, всячески оттягивая время, – ему просто страшно было идти на кухню, встретиться взглядом с женой, – о чем он будет говорить ей?

А Лена уже давно ждала его – он увидел красиво накрытый стол, и сама она была очень красива в светлом нарядном платье, надетом специально для него.

– Извини, что я так долго, – пробормотал он, усаживаясь за стол. – А Витя?

Александр надеялся, что сын будет ужинать вместе с ними, но жена сказала:

– Он уже поел.

Разговор начался с обыденных расспросов о здоровье, работе, – но потом пришлось заговорить ему о своей поездке, и он тяжело и неуклюже лгал жене, рассказывая о том, каким большим стал город его детства, с кем из друзей он встретился, что изменилось за эти десять лет... Жена со спокойным вниманием слушала его, и все, казалось, было так, как после всех его прежних поездок, но Александр жил сейчас тяжелым ожиданием той минуты, когда кончится этот разговор и ему придется остаться наедине с женой и – лечь с ней в постель? Что он тогда скажет ей? И он не торопился вставать из-за стола, долго пил чай, курил. Лена наконец сказала:

– Иди ложись, я сейчас немного уберу и тоже приду.

Александр, помолчав, с трудом выдавил из себя:

– Ты иди, а я немного поработаю.

Жена с удивлением взглянула на него, опустила обиженные глаза и потерянно сказала:

– Как знаешь...

Александр сбивчиво стал объяснять:

– Понимаешь, еще в самолете пришла одна идея, надо бы проверить, пока не вылетело из головы.

Жена промолчала, и он пошел к себе в кабинет.

Здесь, в чистой уютной тишине, все было так, как оставил он в день своего отъезда, и листок с недописанными выкладками лежал, кажется, на том же самом месте. Александр и в самом деле собирался поработать – надо было как-то провести полтора-два часа, дожидаясь, пока Лена заснет. И он стал читать недописанный листок, пытаясь вспомнить ход своих мыслей в тот день, когда он еще ничего не знал и никуда не собирался ехать, – но мозг равнодушно считывал уравнения, и, дойдя до конца, Александр так и не понял, в чем смысл этих уравнений и как он собирался продолжать выкладки. Он отложил листок, закурил и стал смотреть в окно, на серую, едва видимую в темноте дорогу и на лес, начинавшийся за ней. В доме еще недолго слышались осторожные шаги жены, а потом стихло все. Выждав еще с час, Александр пошел в большую комнату, где спали они с женой, немного постоял на пороге, не решаясь войти. «Что же я скажу ей? – мучился он, сжимая ручку двери. – Ну, сегодня обойдется, а завтра?» Прислушался к тишине, пытаясь понять, спит ли Лена. Но тихо было – так тихо, что он ничего не слышал, кроме ударов собственного сердца. И Александр так и не решился войти, на цыпочках прошел в комнату сына, отодвинул штору, жестко царапнувшую тишину звуком железа по железу. Сын крепко спал, повернувшись на живот и подложив правую руку под голову. Александр вгляделся в него и вспомнил, как он стоял на кухне ночами у Лили, думал о том, как жить дальше, – и поразился тому, с какой легкостью он примирился с необходимостью расстаться с сыном. «Как же так... Ведь он – самое дорогое для меня существо на свете... Он так похож на меня – лицом, фигурой, походкой... Даже спит он так же, как я... А что он значит для меня? Если его постоянно не будет со мной – будет ли это для меня большой потерей?»