Бегом от токсичных родителей - страница 28

Зачем мне нужна вареная курица? Дети ее даже не любят! – А ты не можешь сделать им бутербродик с курочкой! – и мама побеждала в своей правоте.

После моего отъезда из страны видимо я стала еще хуже.

Я ничего не могла поделать с ее дочерью. Поначалу я пыталась отвоевать свое место, но потом поняла, что это бесполезно. Ей нужна ее виртуальная дочь. И она будет делать все, чтобы оставить ее в своей голове в том виде, в котором она ее устраивает.

«Ты уже когда-нибудь скопируешь мне свои рецепты?! Можно до самой смерти от тебя не дождаться!»

Я уже копировала их и дважды отсылала электронкой. И один раз распечатывала на бумаге. Но мама этого не помнит. Куда она все теряет, я не знаю. Она помнит только то, что у меня лежат рецепты, которыми я не поделилась.

Три года мы ругались с ней о диете моей дочери. Бабушке очень сложно не кормить ребенка пряниками, видимо есть в этом что-то инстинктивное. Пряники, печенье, конфеты и сухарики нам были запрещены. Я неустанно ей повторяла все – диагноз, запреты, последствия нарушения.

Через три года она обиженно мне сказала – а откуда я могла знать, что у нее проблемы с пищеварением? Ты никогда мне не говорила!

Два года подряд она жаловалась мне на свое бедственное финансовое положение. Во время каждого разговора. Наконец я не выдержала и с цифрами в руках рассказала ей, что на члена семьи ее доход в ПЯТЬ раз превышает мой. Она умолкла. В ее воображении я представлялась богатой дочерью, которая не поддерживает мать – хоть и работающую, но все же пенсионерку. Математика сломала эту очень удобную для нее картину.

Больше я не слышала от нее жалоб. Но через несколько месяцев она в беседе обронила – не понимаю, почему вы не делаете этого – с вашими-то доходами можно было бы себе позволить (это видимо был отсыл к моей жадности). Я напомнила ей, сколько денег в моем семейном бюджете. Она снова обиделась – а откуда я могу знать, что у вас так плохо с деньгами, если ты мне никогда о себе не рассказываешь?

Они забывают. Забывают все, что не в их интересах помнить. От этого жутко. Бессмысленно напоминать им что они поступили с тобой дурно – они абсолютно уверены в том, что ничего подобного не было. Слова, поступки, совершенные ими, сломавшие или испортившие тебе жизнь – они забывают.

Это не возрастная деградация памяти.

Это очередное принесение в жертву тебя, твоей жизни – в угоду собственному покою. Чтобы не потревожить совесть – вдруг она заставит трезво взглянуть на свое поведение? Вдруг потребует признать, что ты причинял ребенку боль? Много, долго?

Проще не помнить. Искренне не помнить. Искренне негодовать, когда тебя обвиняют в том, чего ты не помнишь.

И не видеть ужаса в глазах собеседника от существующей в твоей голове параллельной реальности.

Где ты – заботливый родитель, полный любви и пожертвовавший всем ради ребенка.

А унтерофицерская вдова сама себя высекла.

Меня так учили. На самом деле это вообще не так! Не должно быть у меня своего мнения по вопросам, которые мне неинтересны или в которых я не разбираюсь!

«Хочешь жить в согласии – соглашайся!» – прочитала я однажды чью-то шутку и поняла – а ведь я вообще не умею соглашаться. Даже там, где люди думают также, как и я, я ищу, чем мое мнение отличается от их.

Это очень тяжело. Когда смотришь на мир, пытаясь запомнить в нем коричневые предметы, синих не видишь совсем.

Но я всю жизнь должна была искать свое. Быть индивидуальной, отличной от других. Этого требовала прабабушка, это поощряла мама.

Благодаря этой вышколке я ни с кем рядом не могу почувствовать себя вместе. Сообща. Заодно. Это шло об руку с «не доверяй!».

В 15 лет подруга сказала мне: «Тебя хлебом не корми – дай поспорить». Вообще-то это была неправда. Я не любила спорить и не умела. Для меня спорить было занятием скучным. Но делала это постоянно, это был рефлекс. В тридцать лет я продолжала спорить. Я могла оценить свое поведение после разговора, но не могла отступить от правила – чем-то мое мнение отличается о вашего, значит я должна найти различия!

Теперь я тренируюсь на муже. Если могу принять его мнение, не добавляя своих пяти копеек – соглашаюсь. Это такое счастье – не спорить. Это экономит энергию. Это дарит чувство покоя. Я его тридцать пять лет не знала.