Беларуский Донбасс - страница 30

«Первый, “золотой” состав ТГБ — это с 2014 года до лета 2015-го, пока не погибли ребята (Тилиженко и Черкашин. — К. А.). Молодые, веселые парни, у которых еще присутствовала эта военная романтика. Меня очень впечатлило, что они приехали воевать за Украину, это по-настоящему героический шаг. Потому и решили помогать им. Мы все сразу подружились, на востоке (на фронте. — К. А.) это вообще происходит очень быстро. После гибели ребят в группе наступил период такого шатания, но в конце 2015-го они опять собрались вместе, чтобы защищать мариупольское направление», — вспоминает Гальченко.

Доброволец Алексей Скобля (позывной «Тур») так описывал политические взгляды бойцов ТГ «Беларусь»: «Большая часть — это националисты. Но у нас есть даже левые, несколько парней коммунистов было. То есть политические взгляды ни на что не влияют — главное, чтобы человек хотел воевать против России».

Когда 38-летний Константин Дубатовка из небольшого беларуского городка Несвиж приехал на фронт и представился просто Кастусем, украинцы удивились: здесь же все свои, можно сказать настоящее имя, а не позывной. Но Кастуся так называли с детства — в честь Калиновского, лидера антироссийского восстания 1863–1864 годов. Юность Кастуся пришлась на годы становления режима Лукашенко. Электрик по образованию, который «ходил на работу с 8 до 5», тем не менее всегда интересовался политической жизнью страны. «Но в мирных протестах я не участвовал, на Площадь не ходил. Знаете почему? Я считаю, что этим ничего нельзя изменить и нельзя добиться. Только силовым методом можно свергнуть эту незаконную власть», — объясняет мужчина.

За новостями с Майдана он следил только по интернету, телевизор старался не включать — говорит, от пропаганды на экране ему «хотелось плеваться». За протестующих же он испытывал чувство гордости: «Не у нас, так хоть у украинцев получилось (сбросить президента. — К. А.)». По словам Кастуся, уже тогда ему пришла мысль: нужно ехать помогать. Но, как глава семейства, он разрывался между этим стремлением и необходимостью обустраивать дом, обеспечивать жену и дочку. «Сижу и думаю: ну кого я обманываю? Сам себя-то не обманешь. Решение созревало примерно полгода, и в итоге я все-таки понял, что наша помощь там очень нужна. Для меня слова “за нашу и вашу свободу” не были пустыми. Осенью 2016 года я списался в фейсбуке напрямую с ребятами из тактической группы “Беларусь”, 14 ноября был в Киеве, а через два дня — на фронте, в Марьинке».

«Срочку» в беларуской армии Кастусь не служил, через тренировочные лагеря в Украине не проходил. Всем навыкам ведения боя пришлось учиться на практике, прямо на фронте. За более чем три года на войне Кастусь, как и многие добровольцы, сменил несколько специальностей: пулеметчик, стрелок, наводчик. На вопрос, какой момент на войне остался самым ярким в памяти, Кастусь отвечает: первый день в Марьинке — он же один из первых дней на передовой. «Я только сменился с поста, снял броник, каску и прилег отдохнуть, и тут начинается минометный обстрел! Видно, врагу как раз подвезли очередной “гумконвой”… Помню, как лежу, смотрю в потолок и думаю, что из здания не выбежать точно, там смерть, подвала никакого нет, остается лежать и надеяться, что не прилетит мина. Даже если попадет в здание — просто завалит обломками. Теперь и смешно, и грустно… Потом все эти моменты сливаются в один, стараешься не замечать. Наверное, душа грубеет или подсознание их блокирует, чтобы не сойти с ума…»

О соотечественниках на стороне ЛНР и ДНР Кастусь говорит: «Это не беларусы, нет. Они — лукашенковцы. Нужно признать, пропаганда все-таки — великая вещь. В восточных областях Беларуси полно “ваты”, которая смотрит Киселева с Соловьевым и верит всему. Я не удивлен, что многие, насмотревшись телека, поехали в ДНР… Мне, слава богу, не приходилось сталкиваться с такими пленными… Я не знаю, как поступил бы, даже не хочу представлять, — отвечает Кастусь и, помедлив, добавляет: — Боюсь, мне пришлось бы убить». Говорить о количестве убитых лично им противников Кастусь отказывается. Объясняет: такие вопросы на войне задавать не принято.