Беларуский Донбасс - страница 31
Вскоре после отъезда на Донбасс в несвижской квартире Кастуся появились «люди в штатском», которые интересовались у жены, где он. Теперь Кастусь настолько редко общается с семьей, что не знает, был ли это единичный случай или силовики продолжают наведываться регулярно. Впрочем, его не очень беспокоят подобные новости. Возвращение домой Кастусь (как и остальные добровольцы) считает возможным, только когда поменяется власть, ведь в лукашенковской Беларуси сегодня их всех ожидает тюрьма. «Я даже не всем родственникам сказал, что воюю на Донбассе. Для мамы я до сих пор на заработках в Польше. А жена не захотела видеться со мной в Украине, приезжать в гости. Мы с ней почти 15 лет вместе прожили… Но мой выбор она не приняла. Сказала, что надо было семью кормить, дома сидеть. Первое время было очень обидно и грустно. Верил человеку — и вот, на тебе. С другой стороны, обижаться не стоит, ведь получается, это я ее первым бросил».
Война не отпустила Кастуся, даже когда миновала ее горячая фаза и столкновения приобрели позиционный характер. Кастусь провел три с половиной года на фронте и остается там на момент выхода книги. Летом 2017 года он подписал контракт с ВСУ и поступил на регулярную службу в штурмовой батальон ВДВ, получил военный билет. Для него это была возможность закрепить свой легальный статус в Украине, а вместо временного вида на жительство в перспективе получить гражданство. Мы говорим с Кастусем по вайберу, и в трубке слышно, как где-то рядом взлетает вертолет. Беларускому солдату украинской армии пора на задание. «Если начнется российская агрессия, если в Беларуси появятся засланные казачки с криками “Россия, приди!”, мы все готовы с оружием в руках защищать независимость своей страны. И так считаю не я один. Мы будем все дома», — говорит он на прощание.
Киевская волонтерка Ольга Гальченко объясняет: первая волна иностранных добровольцев — это «абсолютно идейные парни, романтики, с ярко выраженной пробеларуской, патриотической позицией. «Со временем тактическая группа росла, приходили новые люди. Конечно, те, кто приезжал позже, зачастую руководствовались иными принципами. Но “золотой состав” ТГБ — это все же 2014–2015 годы. Потом все разбрелись: кто-то в ВСУ на контракте, кто-то в других добровольческих формированиях, другие строят гражданскую жизнь. Пять лет прошло, нельзя же пять лет оставаться добровольцем…»
На окраине Минска, в районе Курасовщина, жил на первый взгляд обыкновенный парень, каких миллион: такого вы могли бы встретить на улице любого города в «постсовке». Семья многодетная, родители днем на заводе, вечером — у телевизора. Учился он средне, после 9 класса пошел в автомеханический колледж, затем устроился на Минский автомобильный завод. Его ждала судьба среднестатистического беларуса, который сам «не лезет в политику», лениво переключает каналы, по привычке голосует за Лукашенко (а чаще — вообще не голосует), при этом свято веря в догмы российской пропаганды про воевавших дедов и плохих бандеровцев. Но этот парень интересовался и политикой, и историей — конечно, на доступном подростку уровне. Его взгляды формировались в компании друзей: вместе ребята ходили на митинги в Куропаты[46] и в «качалку», читали книжки про Великое княжество Литовское, болели за футбольный клуб «Динамо». Кричалки «Путин-хуйло» на трибунах, старшие приятели, вернувшиеся с Майдана, кадры захвата украинских военных частей в Крыму — все это наложило огромный отпечаток на юность Ильи. Ему только что исполнилось 19 лет. Его друг Артем отпразднует 19-летие уже в окопе — с тортом и патронами от АК-47 вместо свечей.
20 июня 2014 года Илья и Артем сели в автобус, который ехал до Киева. Уже миновали Гомель и приблизились к КПП, но тут их остановили беларуские пограничники и развернули назад: в первые месяцы войны на Донбассе контроль на беларуско-украинской границе был особенно строгий. Под пристальным надзором оказались не только активисты оппозиции, но и футбольные фанаты. Вероятно, именно из-за связи с ультрас парней не выпустили из страны.