Бельканто на крови - страница 2

— Но это вы соблазнили его!

— Моя дорогая фрау Гюнтер! Ваше доброе сердце требует справедливости, но мир жесток к таким юношам, как бедный Томас. Если я расскажу правду, то избавлю его от порки за воровство, но навлеку гораздо более страшное наказание.

Агнета отшатнулась и побледнела:

— Томаса могут казнить? О Господи! А что сделают с вами, если узнают?

Эрик встал во весь рост. Мокрая рубашка из тонкого белого полотна облепила превосходно сложённое тело, широкий ворот открывал золотистую шерсть на груди.

— Со мной? Ничего. Я не посрамил свою принадлежность к мужскому роду. Это принципиальный вопрос, если вы понимаете, в чём разница. Останетесь со мной позавтракать? Я прикажу накрыть на террасе, сегодня отличное утро. Юхан, долго я буду стоять на сквозняке? Быстро неси одежду, ленивый бездельник!

Спокойно позавтракать не удалось. Посыльный доставил письмо от губернатора Стромберга и ушёл, не дожидаясь ответа. С тяжёлым предчувствием барон прочитал несколько скупых строк:

«Глубокоуважаемый господин Линдхольм. В связи с недавними событиями, о которых, я уверен, вы уже осведомлены, предписываю вам временно удалиться из Верхнего города во избежание возможных недоразумений. О разрешении вернуться я сообщу письменно. Ваше серебряное украшение пожертвовано в пользу Калинского приюта для подкидышей.

PS. Эрик, вы не впервые грубо и дерзко попираете человеческие и природные законы. Моя снисходительность, основанная на уважении к вашему покойному отцу, коего я ценил как преданного друга и человека высокой морали, имеет определённые границы. Помните об этом».

Эрик раздражённо скомкал бумагу и бросил на пол. Выпил залпом стакан тёплого кларета и сообщил Агнете:

— Старый Карл отправляет меня в ссылку. Он думает, я уеду в Гданьск или к родственникам в Або, но я преподнесу ему сюрприз! Наказание несоразмерно преступлению. Я не покину Калин.

— Ах, вы нарушите приказ губернатора? — испугалась Агнета.

— Нет, я его выполню, но иначе, чем он рассчитывает. Перееду в Нижний город. Надеюсь, бургомистр Карлсон согласится взять меня под свою юрисдикцию?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Конечно, — засмеялась Агнета, — он будет счастлив насолить губернатору. С тех пор, как Стромберг ограничил торговые права, Карлсон готов на всё, чтобы ему отомстить.

— Прекрасно! Я поселюсь у двоюродной тётушки на Главной улице. Вы будете меня навещать, фрау Гюнтер?

— С радостью, ваша милость! Я приложу все силы, чтобы скрасить ваше недолгое изгнание. Вы всегда можете положиться на мою дружбу.

— О, не сомневаюсь! Нам будет весело. Иногда приятно окунуться в жизнь простого народа, познать его заботы и удовольствия, отдохнуть от строгости придворного этикета.

Агнета радостно кивала, соглашаясь с каждым словом. Она целиком разделяла оптимизм Эрика Линдхольма. Даже Юхан был доволен: он тоже хотел отдохнуть от этикета.

Отдав старику камердинеру распоряжение собрать необходимый гардероб и отослать его в дом тётушки Катарины, барон в сопровождении вдовы Гюнтер и слуги Юхана покинул собственный особняк. Им не пришлось спускаться в Нижний город по узкой и опасной лестнице, ею пользовались только простолюдины. В карете, запряжённой парой гнедых, они проехали по вымощенной спиральной дороге до подножия холма. Часовые у массивных дубовых ворот, соединявших две части Калина, узнали герб баронов Линдхольмов, но не преминули осмотреть карету. В последние годы режим пересечения границы Верхнего города ужесточился: патриции не доверяли черни и предпочитали не покидать без нужды тщательно охраняемое гнездо на горе. А купцы, ведущие дела с аристократами, вынуждены были заранее получать разрешения, но даже с документами не могли рассчитывать на быстрый беспрепятственный въезд. Иногда им приходилось часами ждать, пока стража откроет ворота. Эрика царапнуло предчувствие, что вернуться в родной дом будет сложнее, чем его покинуть.

Главная улица, протянувшаяся вдоль Ратушной площади, миновала готический Домский собор, роскошные здания купеческих гильдий, обогнула квартал ремесленников, стихийно возникший на руинах сожжённого доминиканского монастыря, и закончилась у внешних крепостных стен. Невообразимо толстые и укреплённые десятками сторожевых башен, они вздымались на двадцать метров, защищая Калин от опасностей большого мира. Какие бы ссоры ни бушевали между калинскими аристократами и купцами, в вопросах общей безопасности они были едины: на строительство и ремонт стен из двух бюджетов выделялись колоссальные суммы. И это окупалось сторицей. Чем безопаснее становился город, тем охотнее в нём селились купцы и ремесленники, тем большие богатства они накапливали на своих складах, тем чаще заходили в порт караваны торговых кораблей.