Белые призраки - страница 18
Сняв с себя шапку, запихав в нее капсюль со шнуром, Дубиллер сквозь решетки железных конструкций протянул шапку Николаю, Взглянув в этот момент на товарища, Лебедев хрипло рассмеялся: потная, горячая Володина голова мгновенно покрылась инеем, волосы торчали, как у ежа иголки.
Шнур медленно тлел. Надо было спешить в укрытие — до взрыва осталось семь минут.
— Пора, Николка! Пора! — крикнул Дубиллер и стал взбираться на мост. Сзади, обивая в темноте колени о железную ферму, продвигался Лебедев.
Дубиллер влез на перила моста. Здесь стоял столб, на котором когда-то висели пожарные ведра, а теперь торчал лишь крюк. Держась рукой за столб, минер спрыгнул на деревянный настил.
— Бегом! Быстрее!! Отсюда до края насыпи не больше тридцати метров…
Дубиллер уже вовсю бежал к насыпи, когда вдруг услышал отчаянный крик Лебедева:
— Володя, Володя!..
Дубиллер обернулся, и оцепенел…
Отражение света от загоревшейся фашистской казармы дрожало, переливаясь тусклыми, мертвыми бликами на кружеве обледеневших железных конструкций. Чернели трупы гитлеровцев на присыпанных снегом шпалах. Дрожащие тени перил мрачными полосами ложились на рельсы, а на пожарном столбе… висел Лебедев!
Взобравшись на мост, Николай, по примеру Дубиллера, встал на обледеневшие перила, взялся за столб, приготовился прыгать, но неожиданно соскользнула нога, и, зацепившись ремнями портупеи за крюк для пожарных ведер, Лебедев повис на столбе, не доставая ногами досок настила.
Мороз усиливался. Руки у минеров окоченели от холода еще тогда, когда они закладывали взрывчатку под ферму моста, — работать пришлось без перчаток, — и теперь, попав в беду, Лебедев не мог расстегнуть задубевший на морозе ремень. А невдалеке от Николая Дубиллер увидел двух вооруженных гитлеровцев из охраны моста!
Один из них поспешно перелезал через перила, видимо, чтобы спуститься по ферме вниз, к опоре моста. Он хотел обезвредить нашу взрывчатку — выдернуть капсюль-детонатор с тлеющим шнуром! До взрыва три-четыре минуты! Успеет выдернуть запал или не успеет?
Дубиллер бросился обратно к столбу. Он видел, как оставшийся на мосту немец, повернувшись лицом к висевшему на крюке Лебедеву, выхватил из-за голенища сапога обойму с патронами. Немец лихорадочно втыкал обойму в гнездо автомата, но она никак не хотела вставать на место.
Подскочил Дубиллер, замахнулся финкой. Фашист рухнул на настил.
Тут же снизу показался второй фашист. Его огромные, исцарапанные красные руки уцепились за перила. В одной был зажат капсюль с бикфордовым шнуром.
Рванув из-за плеча автомат, Дубиллер бросился к нему. Увидев партизана, гитлеровец было схватился одной рукой за пистолет, но Дубиллер точно обухом хватил автоматом по вцепившейся в перила руке, и фашист с воплем рухнул вниз.
Только теперь Дубиллер бросился к Николаю и перерезал ножом злополучные ремни. Лебедев как подкошенный свалился на доски.
И тогда, вторично в эту морозную ночь, Дубиллер спустился на каменную опору моста, заложил в тол новый запал и поджег шнур…
Прошла неделя. Мы стояли в селе Радужье. Под вечер зашел я на квартиру к нашим подрывникам. Минеры пели песню. Откуда она, эта песня, пришла в наши партизанские отряды, трудно сказать. Может быть, кто-либо из сброшенных в тыл врага советских парашютистов привез ее с Большой земли, а возможно, кто-нибудь из партизан нашел ее слова в книге, которую в числе других доставили партизанам на самолетах, но как бы там ни было, слова песни партизанам понравились. Подобрали быстро мотив, кое-что переделали, и песня прижилась в партизанских ротах. Пелась она теперь так: