Беседы с Нострадамусом (том 1) - страница 50

С чувством глубокого разочарования, я полностью вывела Елену из состояния гипноза, и, несмотря на восхищенные отзывы Вал о результатах сеанса, меня все еще не покидало чувство, что с отъездом Елены контакт будет полностью утерян. Ситуация казалась мне «дохлой», так как в этом плане я не видела никакой перспективы на будущее. Успокаивало лишь одно, что впереди в запасе был еще один сеанс, на котором за один день мы надеялись провести такую же интенсивную работу. Вместе с тем, меня беспокоил факт, что упущено драгоценное время. Было обидно сознавать, что мы могли бы работать над этим захватывающим проектом уже давно, если бы знали о его содержании заранее. Конечно, в этой ситуации не следует искать виновных. Просто непредвиденные обстоятельства нашей повседневной жизни постоянно накладывают отпечаток на развитие тех или иных событий. Ведь кто мог знать, что вся эта история войдет в такой непредвиденный, странный и головокружительный вираж. Кроме того, время было упущено в самом начале проекта, когда проводник Елены, Энди, запретил мне работать с ней, мотивируя свой запрет ее неподготовленностью.

По-видимому, чрезмерное напряжение, вызванное участием в столь непривычном проекте, вспугнуло Елену, и поэтому она решила выйти из него, что и стало причиной скоротечности исследований. Проблема заключалась еще и и том, что Елена не была достаточно образована в области современной метафизики и поэтому не решилась взвалить на себя всю ношу ответственности за подобный эксперимент, и в этом отношении я могла ей посочувствовать, так как понимала, что не все новички способны пойти на это. Я бы, наверно, поступила аналогичным образом, хотя следует признать, что любознательность во мне всегда преобладала над логикой поведения.

Придя в себя, Елена рассказала мне следующее: «Неожиданно я оказалась как будто внутри какой-то странной серой взвеси. Ощущения были очень необычными, как если бы ваш голос, Долорес, становился все тише и тише. Мне на минуту даже показалось, что я вас теряю. Ваш голос доносился как бы из глубины длинного туннеля».

И это все, что ей удалось вспомнить. Я объяснила Елене, что именно произошло в этот момент и как мне удалось выправить положение. Затем я оставила ее наедине с Вал и уехала домой, так как было уже около двух часов ночи. Только что закончившийся сеанс произвел на меня неизгладимое впечатление. Простившись с ними, я ни словом, ни жестом не выдала своего волнения по поводу результатов сеанса. Конечно, подобного рода предсказания мне приходилось слышать и ранее из «уст» других ясновидцев, однако когда информация такого плана поступала от самого Нострадамуса, в ней, безусловно, уже звучал минорный аккорд безнадежной трагедии ожидающей нашу непокорную цивилизацию.

Я ехала домой в состоянии глубокой депрессии. Фраза Нострадамуса: «…цивилизация перестанет существовать в привычном понимании этого слова» продолжала будоражить мой мозг. Означало ли это, что все наши надежды и мечты, устремленные в вечно иллюзорное будущее, тщетны, так как будущего в принципе и не будет? Зачем тогда вообще жить? Зачем пытаться что-то делать, если и так все предрешено судьбой? И кому вообще будет интересно читать мои книги? Я думала, что в создавшемся положении они вряд ли произведут должный эффект. Тогда зачем все это? Ведь если все будет лишено всякого смысла и цели, то исчезнет и радостное чувство познания истины. Тогда, возможно, Елена права в том, что, очевидно, не стоило пытаться приподнимать завесу над нашим будущим лишь за тем, чтобы заранее узнать, что оно уготовило для нас.

Сможет ли человечество правильно оценить полученную информацию и поставить под контроль стихийные бедствия такого масштаба, тем более, когда заранее известно, что это невозможно?! Не лучше ли прикинуться страусом, зарывшим голову в песок? Чувство безысходности не покидало меня, и казалось, что эту катастрофу уже никто и никогда не способен будет предотвратить. Если Нострадамус был прав, и нашей планете действительно предстояло незначительно изменить угол своего осевого вращения, а вместе с ним и траекторию движения вокруг Солнца, тогда последствия такого сдвига действительно окажутся столь драматическими, что выбравшимся из развалин, уцелевшим остаткам человеческой расы, очевидно, придется строить новую жизнь, начиная с нуля. Стоило ли тратить столько сил на достижение благородной цели, если в конечном итоге все с такой легкостью и быстротой будет уничтожено! И есть ли альтернатива всему этому? На это, к сожалению, у меня не было готовых ответов. К тому же было уже два часа ночи — неподходящее время для философских рассуждений. Я знала только одно: перспектива разрушения нашей родной цивилизации, несмотря на все ее погрешности, представлялась зловещей и не воспринималась разумом. Может быть, мне не следовало настаивать на продолжении сеансов? Ведь то, что сообщил мне Нострадамус, было ужасно. Нужно ли было мне узнавать еще что-то большее?!