Бесики - страница 22

— Что это, ты опять слагаешь стихи? — с улыбкой молвила Анна-ханум. — Ты как мой Теймураз… Когда он слагал стихи, можно было выстрелить у его уха из пистолета, он не расслышал бы…

Бесики встрепенулся и взглянул на неё.

— Прочти мне, — Анне-ханум нравились стихи Бесики. — Наверно, что-нибудь любовное?

— Не стоит слушать, это ещё черновик, — Бесики скомкал исписанную бумагу и бросил в сундук. — Сегодня отправляюсь, царица, в поход…

— И какой поход?

Анна-ханум взглянула на раскрытый сундук, а потом перевела взор на Бесики.

— Разве Ираклий опять отправляется в поход?

— Да, этой ночью мы выступаем.

— Этот несчастный враждует со всем миром, а потом жалуется, что ему не дают покоя. Куда направляетесь?

— Не знаю.

Если так, то ведь надо приготовиться! Не пойдёшь же ты в бой в этом танцевальном костюме? Идём, выбери какой-нибудь из походных костюмов моего покойного супруга.

— Хочу найти чоху с гозырями, она где-то у меня запрятана.

— Пойдём в гардеробную, там ты найдёшь и чоху, и сапоги, и оружие. Так одену тебя, что окривеют и враги и друзья от зависти. Теймураз умел позаботиться и о себе и о других. Сто чох всегда были у него в запасе. Кто ему угодит, тому и дарил. Пойдём…

Они направились в гардеробную.

— Забыла тебе сказать. Тебя спрашивала Майя. Что нужно от тебя этой бесстыднице?

— Какая Майя?

— Татишвили. Остерегайся этой женщины, об этом может узнать наш грозный барс (Анна-ханум подразумевала Ираклия), а ты ведь его знаешь…

— Майя?

— Набелила себе лицо, на кого она похожа, несчастная! «Мне нужно повидать Бесики, может, напишет мне прошение». Как будто я не знаю, что за прошения нужны этой распутнице.

Бесики ничего не ответил.

Он почувствовал головную боль. В висках его стучало, как молотком. Бессонница и волнения давали себя знать.

Генерал Тотлебен и сегодня был не в духе.

Ему не нравились ни эта гористая Грузия, ни маленький городишко Душети, у которого лагерем стояло его войско, ни грубо построенный старинный дворец, в котором он проживал. И дворец, и крепостные башни, и стены крепости были построены из неотёсанных камней, сложенных на извести. Во дворе крепости росло всего два дерева — дуб и вяз. Они заменяли и парк и цветник при этом дворце.

Не нравилась Тотлебену и местная жизнь.

В нижнем этаже обитала многочисленная семья владельца замка, и оттуда доносились неугомонный шум и гам.

«Странный народ, эти кавказцы. Целый день так кричат и галдят, точно между ними целая миля или как будто они оглохли. Неужели нельзя беседовать тихо?» Генерал несколько раз посылал к хозяевам переводчика с приказом не шуметь.

Тотлебен злился на императрицу: как будто простила его, а между тем выходит, что отправила на каторгу.

Десять лет тому назад кто, как не он, немец по происхождению и русский генерал по службе, получил ключи от Берлина, сдавшегося русским войскам? А через три года после этого императрица Екатерина, лишив его чина и отличий, выслала из России.

Генерал старался не вспоминать о причинах такой немилости. Вот и теперь: как будто государыня дала ему важное поручение — поднять Грузию против турок, а всё-таки нет ему ни прежней славы, ни почестей, и даже какой-то грузинский царёк позволяет себе держаться с ним на равной ноге.

«Что же нужно сделать, чтобы вернуть себе прежнее положение при дворе и даже более высокое, чем было?» Генерал не раз об этом думал.

«А что, если, под видом войны с турками, захватить Грузию, стать в ней царским наместником и положить к ногам Екатерины ключи от Тбилиси, как когда-то положил ключи от Берлина? Правда, царица таких указании ему не давала, но надо уметь читать тайные мысли, — кто же откажется от такого подарка и не вознаградит по заслугам того, кто догадался его сделать?.. Замысел заманчивый, но опасный. А вдруг — неудача? Нелегко иметь дело с таким талантливым человеком, как Ираклий. Он отличный воин и искусный дипломат. Прежде всего надо убрать его со своей дороги. Но как это сделать, сохраняя позиции его союзника в борьбе с турками?»

И тут генерала осенила блестящая мысль: а что, если натравить их друг на друга — грузин и турок, а самому, под каким-либо предлогом, остаться в стороне. Пусть их истребляют друг друга. Тем легче будет для него, Тотлебена, сразу убить двух зайцев: ослабить позицию турок и захватить Картли и Кахетию после неизбежной гибели Ираклия, которому, конечно, не устоять одному с его ничтожным отрядом против огромного турецко-лезгинскою войска.