Бесики - страница 39
Анне было вовсе не по душе предложение Дареджан, и она нахмурилась.
— Говорят, что сын у Георгия — больной, — тихо ответила Анна.
— Нет, моя дорогая, у него была детская болезнь, припадки от испуга. Об этом не стоит и говорить. Он очень красивый мужчина и такою высокого роста, что едва пройдёт в эти двери. Он не очень учён, но умеет читать и писать. Вот персидский царь неграмотен, однако отлично правит своей страной. А Имеретия не такое уж большое царство. Да и покровительство вашего брата выручит его из всякой беды.
— Но ведь возможно, что он всю жизнь так и останется лишь претендентом на престол. Соломон может прожить сто лет, а Георгий и его сын, по воле судьбы, так и останутся бесприютными.
— Вот тоже сказали, — улыбнулась Дареджан. — Соломон, может быть, и проживёт сто лет, но на троне может не просидеть и ста дней. Притом, разве ваш отец Теймураз или брат Ираклий без усилий взошли на престол?.. Как вам известно, Соломон болен падучей, а при этой болезни человек всегда находится под угрозой смерти.
— В этом вы правы, царица, но зачем вы принуждаете меня погубить Анико?
— Как это погубить? — нахмурившись, спросила Дареджан.
— Я не в укор вам это сказала, — извинилась Анна, — разве я не понимаю, что вы для моей внучки желаете счастья, но не упрекайте и меня в том, что это дело я не могу решить так просто. Анико я люблю, как родную дочь, и совсем не расставалась бы с нею, будь на то моя воля.
— Что же мне написать Георгию?
— Подождём Ираклия, как он решит, так и будет, — ответила Анна.
Дареджан вздохнула свободнее. Она была уверена, что сумеет склонить Ираклия на свою сторону и Анико станет женою Давида.
— Пусть будет по-вашему, Анна. Без царя, конечно, мы не можем решить этого вопроса. Георгию я напишу о нашем решении и обнадёжу, с вашего согласия.
Ещё некоторое время побеседовав, они вернулись в зал. Анна присоединилась к гостям, а Дареджан, подозвав Анико, усадила её рядом с собой.
— Дочь моя, ты красивая и хорошая, — сказала ей Дареджан. — Ты уже взрослая и должна держать себя солидно.
— Постараюсь, царица, — с дрожью в голосе ответила Анико.
— За тебя сватается один принц. Потому я и говорю, что тебе надо быть серьёзной. Ты хочешь стать царицей?
— Как прикажете, царица! — ответила обрадованная Анико. В эту минуту она вспомнила Бесики и подумала: «Вот, отплатила тебе!» Она показала бы ему язык, будь она одна.
Дареджан понравилась покорность Анико.
— Так вот, моя дочурка, — продолжала царица, — ты умная, царского происхождения, и ты будешь царицей. Не отдам же я тебя чужестранцу или магометанину! Ты будешь возле меня. Твой жених такой великан, что едва пройдёт в эти двери. И я о тебе забочусь, потому что ты умница и послушная.
Анико слушала с поникшей головой, теребя конец косы. Она даже не расслышала последних слов Дареджан. Ей представилось, что она бегает по парку с Бесики, тщетно пытающимся поймать её, и кричит ему: «А ну, если ты не трус, попробуй сразиться с моим женихом… Попробуй помешать моему замужеству!»
Дареджан хотела ещё что-то сказать Анико, но в это время в зал вошёл дворцовый чиновник и доложил о приходе господ мдиванбегов.
Дареджан встала и встретила их у дверей.
В зал вошли Чабуа Орбелиани, Иасэ Амилахвари, Иоанн Орбелиани и Теймураз Цицишвили. Чабуа возглавлял шествие; по обыкновению, левое плечо было у него поднято, а голова склонена набок. Ходил он как-то бочком.
По обычаю, вельможи стоя поклонились царице, а затем подошли к её руке.
— Мы слышали, что вы получили письмо от царя, — почтительно обратился Чабуа к царице. — Простите за смелость, но мы, не вытерпев, поспешили к вам, чтобы узнать, о чём гласит послание великого Ираклия.
— Хорошие вести сообщает мой царственный супруг, — ответила Дареджан. — Он приехал в Сурами, встретился с генералом Тотлебеном. Садитесь, господа, я прочту всё по порядку.
Дареджан села на трон и развернула письмо Ираклия. В зале вмиг воцарилась тишина, порой лишь слышалось лёгкое шуршание парчовых платьев.
Дареджан надела очки, пробежала начало письма, где царь писал о личных делах, потом, чуть кашлянув, стала громко читать: