Бессмертен лишь человек - страница 14

И с к р о в (соскакивает с койки с гневно горящими глазами). Не смейте, Дрейлинг! Довольно фашистской болтовни!

Д р е й л и н г. Вот мы и повздорили, Дмитрий Иванович. Но, видит бог, я не хотел… Я лишь изложил вам взгляд… Это — взгляд Германии на будущее. Но я допускаю и даже не сомневаюсь, что он не предусматривает всех возможностей. Мало ли что еще может быть? Русский народ умеет защищаться…

И с к р о в (садится). Вы родились, выросли, служили в России. Неужели вы не знаете характера нашего народа — медленно запрягать, но скоро ездить? По вашим планам, война уже должна быть кончена, а нами она еще только начинается. Помните Кутузова?..

Д р е й л и н г. Не спорю. Но вот чего я не понимаю: мы с вами оба старые русские офицеры и служили одному государю — нашему русскому истинному государю. С той поры, как в России нет государя, кому должны мы служить?

И с к р о в (быстро). Я служу своему народу.

Д р е й л и н г. Пфуй! Вы служите большевикам? Не понимаю…

И с к р о в. Я вам объясню. Никто не уходит дальше того, что не знает, куда он идет. Космополит не может быть честным человеком. Но и… вы проповедуете распри, насаждаете человеконенавистничество, уничтожаете тысячи себе подобных… Я видел в Замостье… Я знаю… Вы — враги общечеловеческой, а следовательно, и немецкой культуры.

Д р е й л и н г (сорвавшимся до визга голосом). Молчать!..

И с к р о в (спокойно). Спрячьте самолюбие, господин фон Дрейлинг! Уже много лет вам приходится этим заниматься. Но я нужен Гитлеру не мертвым, а живым. Брест вам удалось взять только мертвым. А меня вам необходимо взять живым, только живым.

Дрейлинг выбегает. Искров открывает дверь.

Лагерэльтесте!

Вбегает  к а р а н т и н н ы й  у б о р щ и к.

Убрать!..

Уборщик забирает подносы, уходит.

Купе вагона. Шторы опущены. Под потолком ослепительно ярко горят сильные электрические лампы. И с к р о в  сидит в наручниках, щурясь от света. Входит  п о л к о в н и к  с академическим значком.

П о л к о в н и к. Скажите, генерал, Красная Армия будет продолжать свое сопротивление после падения Москвы?

И с к р о в (встрепенулся). Неприятель не войдет в Москву. Он будет разбит под Москвой.

П о л к о в н и к Должен огорчить вас, генерал: свидетелем этого вы, во всяком случае, не будете.

И с к р о в. Возможно… (По лицу его проскользнула быстрая улыбка.) Я не буду свидетелем. Но вы, полковник, будете непременно.

Лампы гаснут. Входит  э с э с о в е ц, снимает с Искрова наручники.

И с к р о в. Что случилось?

П о л к о в н и к Поздравляю вас, генерал.

И с к р о в. Благодарю, полковник.

П о л к о в н и к Вам известно, с чем я вас поздравляю?

И с к р о в. Нет.

П о л к о в н и к Я поздравляю вас с благополучным прибытием в Берлин.

Вестибюль фешенебельного отеля. Входят  И с к р о в  и два вооруженных  г е с т а п о в ц а. Искрова встречает почтенный седой  д и р е к т о р  о т е л я.

Д и р е к т о р (кланяясь). Мы все ждем вас, господин генерал. Позвольте проводить вас в ваши апартаменты. (Ведет Искрова по лестнице.)

Гестаповцы остаются в вестибюле, затерявшись между колоннами. К Искрову подходит молодой  п о л и ц а й-о ф и ц е р  в зеленой фуражке. Следует за ним. Директор и Искров входят в номер.

Очень удачно. Сегодня утром выехал господин директор «Фарбениндустри». Для господина генерала освободилось прекрасное помещение. Меню… Не угодно ли? Завтрак… Обед… Ужин… (Выходит, кланяясь.)

Из решетчатого ящичка радиостанция Геббельса надрывно кричит о скорой победе. Искров выключает радио. Входит  к е л ь н е р.

К е л ь н е р. Гейнц Раубенгеймер, профессор, лауреат Нобелевской премии. (Вручает визитную карточку, выходит.)

Входит  Р а у б е н г е й м е р. Это высокий, немолодой человек в очень хорошо сшитом коричневом костюме. Искров жестом приглашает Раубенгеймера сесть. Тот кивком благодарит, садится. Искров тоже садится.

Р а у б е н г е й м е р. Я очень рад случаю засвидетельствовать вам свое уважение, господин Искров, и лично с вами познакомиться.

И с к р о в. Благодарю.

Р а у б е н г е й м е р. Огромный талант и знания, коллега, принесли вам заслуженную известность в Европе. Вы — достойный преемник графа Тотлебена… Я буду польщен, если вы позволите мне принять вас у себя, как подобает в нашем кругу.