Бессмертный грех - страница 9
На первый взгляд, задача казалась трудноразрешимой — «Вечерний курьер» стабильно набирал обороты, входил в число самых влиятельных и самых читаемых газет, и, строго говоря, придираться к Мохову было не за что. Так никто и не собирается придираться! Простенький план Серебряного сводился к тому, чтобы спровоцировать Мохова и вынудить его первым ввязаться в драку. Для этого потребовалось всего-навсего, не ставя главного редактора в известность, разместить в «Курьере» несколько провокационных статей, за которые Мохову будет стыдно. И по поводу которых Мохов начнет качать права.
План удался с блеском. Статьи вышли, Мохов возмутился, Серебряный занял оборонительную, но жесткую позицию: «Я определяю политику газеты!»
В пылу схватки сами собой родились лозунги: «И вообще надо делать другую газету! Надо повышать тираж! Надо нравиться читателям!»
Собственно, уже в первые часы после начала боевых действий Мохов понял, что ни договориться с президентом Издательского дома, ни тем более победить его он не сможет. А значит, надо уходить. Понял — так уходи. Но Мохов повел себя в высшей степени странно. Он затаился, почти отошел от дел, на политику газеты влияния оказать не пытался, с Серебряным отношений не выяснял, но ожидаемого заявления об уходе не писал.
Полностью дезориентированные журналисты метались между главным редактором и президентом, пытаясь понять, что происходит. Всеобщая нервозность грозила перейти в народные волнения. О нездоровой обстановке в «Курьере» уже говорила вся журналистская Москва, а Мохов не уходил. Месяц, второй, третий, полгода…
И вот сегодня он наконец-то собрал свои манатки, попрощался с коллективом и отбыл. Облегчение, которое испытал в этот момент Серебряный, сравнить было не с чем — ни с отъездом любимой тещи в Воронеж, ни с действием самых мощных слабительных.
Мохов, правда, не постеснялся забрать из «Вечернего курьера» лучшие кадры, но Серебряный отнесся к этому по-философски: «Пусть подавится!» И простил журналистов, которые предательски метнулись вслед за Моховым, — что с них, продажных, возьмешь? Профессия, как говорится, обязывает. Если честно, Серебряный даже обрадовался, когда редакцию покинули моховские выкормыши, которые всегда преданно смотрели ему в рот и астматично дышали от восторга, слушая его указания. Зачем Серебряному эта пятая колонна? Пусть уходят, скатертью дорога, слава богу, с журналистскими кадрами в Москве проблем нет, наберем новых. Зато теперь никто не будет ему мешать делать СВОЮ газету.
По случаю «праздника освобождения» Серебряный собрал в своем кабинете, именуемом в редакции «каминным залом», двух ближайших соратников и предложил отметить уход Мохова.
— Помянем, старики, безвременно оставившего нас Юрия Сергеевича, — радостно предложил он, разливая виски по стаканам.
— Безвременно? — хмыкнул ответственный секретарь «Вечернего курьера» Владимир Бороденков. — По мне, так давно уже пора ему было отвалить.
— Да, пусть уж теперь сам, без нас, — подхватил директор коммерческой службы Вячеслав Савельченко. — А мы, соответственно, без него. Любой брак хорош тем, что всегда остается надежда на развод. Радует, что удалось развестись без драк и раздела имущества.
В тот момент Савельченко еще не знал, как сильно ошибается.
— Говорят, у него уже все готово для издания новой газеты, — пробубнил Бороденков. — Вот и ребят от нас увел сколько…
Володя Бороденков, будучи по природе конформистом и потому лояльным любому начальству и любой власти, тем не менее с некоторой опаской относился к переменам в редакции. Он прекрасно понимал, что уход Мохова — это серьезная потеря. Но президент Издательского дома отдал приказ радоваться уходу главного редактора, и Бороденков с готовностью приступил к выполнению. Он широко улыбнулся и потянулся к Серебряному — чокаться.
— Нет-нет. — Серебряный спрятал стакан за спину. — На поминках не чокаются. Что касается собственного издания Мохова… Ой, вряд ли. Возможно, он гениальный редактор, как нам без конца твердят на всех углах, но уж мы-то с вами знаем, что в финансовых делах он полный идиот. А хорошей газете, как и хорошей женщине, прежде всего нужны деньги.