Бестселлеры начала XX века (К вопросу о феномене успеха) - страница 2
В романе Арцыбашева «Санин» главный герой принадлежал именно к этому мифологическому по своей основе типу. Кроме него, все персонажи произведения сформировались под влиянием среды и обстоятельств, и их действия были подвластны этим силам. И только о Санине сразу же сообщалось, что «никто не следил за ним, ничья рука не гнула его, и душа этого человека сложилась свободно и своеобразно, как дерево в поле»>3. В образе Санина Арцыбашев создал свой вариант «естественного человека» начала XX в., независимого от социума, не скованного никакими догмами.
Герой утверждал:
«Человек — это гармоническое сочетание тела и духа, пока оно не нарушено <…> Мы заклеймили желания тела животностью, стали стыдиться их, облекли в унизительную форму и создали однобокое существование <…> Те из нас, которые слабы по существу, не замечают этого и влачат жизнь в цепях, но те, которые слабы только вследствие связавшего их ложного взгляда на жизнь и самих себя, те — мученики: смятая сила рвется вон, тело просит радости и мучает их самих. Всю жизнь они бродят среди раздвоения, хватаются за каждую соломинку в сфере новых нравственных идеалов и, в конце концов, боятся жить, тоскуют, боятся чувствовать» (С. 276).
Среди отягощенных предрассудками героев романа Санин — единственный персонаж, чье поведение не подчинялось сюжетным канонам реалистического романа. Он отказывался от дуэли, логически следующей за нанесенным им же оскорблением; спасал обманутую любовником «бедную» Лиду, которая, согласно литературным традициям должна была утопиться; нарушал привычную романную традицию платонической любви к девушке. Для понимания авторской концепции важен эпиграф к роману из библейской книги «Екклезиаст»: «Только это нашел я, что Бог создал человека правым, а люди пустились во многие помыслы». В романе Арцыбашева только Санин оказывался «правым» — то есть человеком, реализующим все свои желания и возможности. Для читателя узнаваемый провинциальный городок парадоксальным образом трансформировался в мифологическое пространство, где герой-демиург свободно творил свою волю, воссоздавая мир и людей такими, какими они должны были быть, доколе «не пустились во многие помыслы».
Успех, хотя и более скромный, имел в тех же читательских кругах роман А. Каменского «Люди» (1910). Впервые подобный сюжет был разработан Каменским в рассказе «Белая ночь» (1906), персонажи которого пытались проникнуть в чужую квартиру для установления новых отношений между людьми. Они говорили о чаемом провозвестнике нового:
«Все ждут пророка. Ждут, что придет кто-то новый и смелый, и разрушит преграды, и скажет, что нет чужих людей, чужих квартир, нет знакомых и незнакомых, а есть только ничем не преграждаемая свобода влечения одного к другому. И вспыхнет великая бескровная революция отношений между чужими…»>4.
В романе «Люди» главный герой — бывший студент Виноградов — вселялся в чужие квартиры и проводил своеобразные «психологические эксперименты» над их обитателями, пробуждая подсознательные желания, инстинкты и добиваясь полной естественности, искренности человеческих отношений.
Оба автора использовали привычную сюжетную схему «тургеневского романа», в котором любовная история служила выявлению определенной «прогрессивной» идеи, а любовь героини доставалась носителю этой идеи. Большинство рецензентов романа «Санин» упоминало о его прямом прототипе — романе «Отцы и дети». Однако и Арцыбашев, и Каменский не только использовали, но и пародировали клише «тургеневского романа». Критики, немало рассуждавшие о семантике фамилии главного героя Арцыбашева, так и не вспомнили, что Санин — это фамилия главного персонажа тургеневской повести «Вешние воды» (1872) — человека слабого, увлекаемого злой женской волей.
В романе «Люди» Виноградов дважды «уступал» любимую девушку соперникам во имя проверки истинности своих убеждений. Само же название романа восходило к образам идеальных людей из утопии «Сон смешного человека» Достоевского и к типу сверхчеловека Ницше. «Люди» Каменского — это новые люди (вспомним подзаголовок романа Чернышевского — «из рассказов о новых людях»), каких еще мало в настоящем. В финале произведения условная сконструированность этого «вроде бы» реалистического романа была нарочито обнажена. Виноградов и его наконец-то обретенная возлюбленная обсуждали все, случившееся с ними. Героиня отмечала: