Безумие на двоих - страница 4

Обойдя его по кругу, я увидела то, от чего сердце сжалось, а глаза предательски начало щипать. Глупая я — людские беды меня никогда не трогали, ведь обычно люди сами себе несчастья создают. Но если речь шла о животных и, тем более, собаках — становилось так больно, словно это со мной все происходило.

На худом, с четко проступающими ребрами боку виднелись свежие ранки от дроби. Увернулся видимо, но не совсем. Задняя лапа была зажата капканом — благо он был рассчитан не на медведей, держал крепко, но кость мог и не сломать.

Где-то вдалеке внезапно раздался радостный лай собак, гнавших дичь. Они четко ощущали кровь на земле и траве. Если я просто оставлю пса здесь — его найдут и застрелят, даже если поймут, что он — не волк. Точнее не чистый.

Они решат, что помогут ему, добив.

— Так, малыш, я тебе помогу, только ты мне руку не откуси — ладно?

Я скинула с плеч плащ-палатку и накинула на пса. Животное никак не отреагировало на это, лишь еще раз ударило хвостом по земле, засыпанной прошлогодней хвоей. Я решила, что это хороший знак и потянулась к чуть поржавевшему капкану.

Сталь с глухим скрежетом распахнула зубастую пасть.

Пес, кажется, потерял сознание, если такое возможно у животных. Он окончательно затих, и только тяжело поднимающийся на вдохе и опускающийся на выдохе бок показывал мне, что волкособ еще жив.

Времени было совсем мало. Судя по звукам откуда-то с севера леса, охотники были уже близко. Они едва ли послушают странную девочку, пытающуюся защитить раненое животное. Тем более, что на вид мне было лет четырнадцать — невысокая, худая, с торчащими во все стороны светлыми волосами и серыми глазами на загорелом лице.

Хорошо хоть при такой внешности, я обладала не малой физической силой, благодаря которой бабушка звала меня муравьем.

Закутав пса в плащ, я с трудом подняла его с земли. С такой ношей тяжело будет быстро передвигаться, хорошо хоть я ушла не далеко от своего домика.

Плохо, что мне придется потратить не мало времени, чтобы подвесить обратно «лифт» который я сделала, когда только занималась строительством. Без него было практически невозможно поднимать доски, особенно в одиночку. Сейчас же все это добро в разобранном виде хранилось под деревом — в тайнике.

Времени нет. Значит поспешим.

Я скрипнула зубами и поплелась в сторону своего лагеря. Едва я оказалась под нужным деревом, аккуратно опустила пса на траву и начала судорожно рыться в тайнике, который представлял собой зарытый в землю сундук.

Чуть позже, уже привязывая веревку и закрепляя на дереве блок, я в очередной раз порадовалась тому, что, по сути — псих, который практически не ощущает эмоций. Иначе сейчас руки бы у меня тряслись так, что я бы не успела спрятать пса.

Собственно даже действуя полностью спокойно и четко, я закончила буквально за минуту до того, как появились охотники с пятеркой гончих псов.

Странные охотники. Пусть я не слишком хорошо общалась с местными, в лицо я знала практически каждого. Не говоря уже о том, что ни один деревенский не мог похвастаться таким вооружением и одеждой. Новой, качественной. Итак — если это не деревенские, то кто? Наша дыра не то место, куда приезжают снять домик для отдыха.

Я старательно делала вид, что охотники меня не заинтересовали. Раздула заново огонь, подвесила над ним котелок с водой и изобразила приготовление завтрака.

— Доброго дня, девушка.

Я подняла голову. Теперь главное смотреть не слишком оценивающе или пристально.

— Доброго.

С расстояния в пару шагов охотники понравились мне еще меньше. Было в них что-то такое, что почти пугало. Ощущение, как будто нечто холодное пробежалось вдоль позвоночника, вызывая легкую дрожь в теле. И самое главное — не понятно почему. На вид это были самые обычные люди среднего роста, в одинаковых кепках, одинаковой одежде военного типа и в черных сапогах. У того, что говорил со мной, были глубоко посаженные серые глаза, нос «картошкой», резкие скулы и ямочка на подбородке. Однако с таким же успехом передо мной мог стоять медведь, еще не решивший, нападать ему на жертву или нет.

— Мы гоним раненного волка. Зверь очень опасный — ничего не слышала?