Безумство - страница 55

— На прошлой неделе мне разрешили посидеть с ней полчаса. Зен очень разволновалась, когда я заговорила о школе, и они выгнали меня. Вот тогда-то ее мама и сказала, чтобы я некоторое время не возвращалась.

Мы доходим до самого конца коридора, и Хэл останавливается перед последней дверью справа. Конечно же, на белой доске рядом с дверью написано имя Зен, вместе с несколькими звездами и улыбающимися лицами, которые, вероятно, должны были сделать все это каким-то образом менее страшным.

Риск самоповреждения.

Периодические истерики.

Кататонические интервалы.

Когнитивно-поведенческий терапевт: доктор Рамда-Патель (по вызову)

100 мг «Золофта» каждые 6 часов.

«Нембутал» по мере необходимости.

Ближайшие родственники: Анджела Макриди 360 545 1865 (мать)

Они пытались посадить меня на антидепрессанты после моей последней встречи с Джейком. Первые несколько ночей в больнице я просыпалась с криком каждые несколько часов, задыхаясь, как будто мои дыхательные пути снова были перекрыты, и доктор Киллингтон рекомендовал «Золофт». Я согласилась, даже не задумываясь об этом, желая попробовать все, что угодно, если это означало, что лицо Джейка исчезнет из моей памяти. Однако лекарства сделали меня вялой и туманной и заставляли меня потеть как сумасшедшую. Лекарство также вызвали бессонницу вместо того, чтобы помочь мне уснуть. Я отказалась принимать их всего через несколько дней. Врачи заставили маму объяснить мне, что лекарствам нужно время, чтобы осесть в моем организме, и что обычно эти побочные эффекты со временем рассеиваются, но я стояла на своем. Это чувство, такое отрешенное от мира, не стоило бы того, даже если бы лекарства помогли мне уснуть.

— Как ты думаешь, они ее заперли? — спрашивает Холлидей, глядя на дверную ручку так, словно это ядовитая змея.

— Сомневаюсь. Это же не тюрьма. — Но я все же колеблюсь. Может быть, они заперли ее здесь. Если врачи считают, что она может причинить себе вред — а это действительно так, если она пыталась покончить с собой — то почему бы им не держать ее под замком? Если Зен сумеет добраться до крыши и спрыгнуть с нее, это будет плохая новость для больницы. Однако? когда я нажимаю на ручку, дверь легко открывается и распахивается. Там, на кровати под окном, Зен, с невероятно коротко остриженными волосами, крепко спит под темно-фиолетовым одеялом, опираясь на толстые, пушистые подушки, которые, как я знаю по собственному опыту, не являются больничными. Должно быть, мама принесла ей кое-что из дома. Плакаты на стенах, стилизованные семейные фотографии в серебряных рамках на подоконнике, милые плюшевые слоны на ночном столике; стопка книг на столе у стены: все эти маленькие штрихи делают комнату менее стерильной, но также заставляют думать, что Зен, возможно, переехала сюда на обозримое будущее.

Телевизор, вмонтированный в стену, включен на какую-то мыльную подростковую драму, громкость понижена. Холлидей стоит у кровати Зен, ее взгляд бегает туда-сюда по ее неподвижной, почти безжизненной фигуре, и меня пронзает острый укол ревности.

Хэл никогда не навещала меня в больнице. Она и Зен, конечно, были друзьями, но они никогда не были так близки, как Холлидей была со мной. Выражение чистого страдания на ее лице теперь заставляет меня хотеть кричать на нее за то, что она отсутствовала, когда я нуждалась в ней.

— Она выглядит такой уставшей, — шепчет Холлидей. — Может, нам не стоит ее будить?

Это правда. Фиолетовые тени под закрытыми глазами Зен заставляют ее выглядеть измученной, даже в состоянии покоя. Я помню недели, последовавшие за той ночью, в ванной мистера Уикмена. Я только и делала, что спала. Я запиралась в своей комнате так часто, как только могла, отказываясь общаться с окружающим миром. Погружалась в забытье, которое предлагало мне бессознательность, и делала все, что было в моих силах, чтобы остаться в этом состоянии. Спать по восемнадцать часов в сутки, отключаясь от реальности, было гораздо легче, чем смотреть ей в лицо. Однако депрессия влияет на людей по-разному. Зен может страдать бессонницей и вообще не вырубиться без лекарств.