Безжалостный - страница 6

— В два.

Всё ещё удерживая её за запястье, я проверяю время. Два — не очень хорошо. Слишком поздно. Слишком темно. Я не люблю водить ночью. Но я сделаю всё, как нужно. Я тяну её за руку, притягивая ближе к себе.

— Я бы хотел отвезти тебя кое-куда.

Это не вопрос. Хотя у неё есть выбор — потому что я всегда даю им выбор — я подаю им это в таком виде, что становится ясно: отрицательный ответ не принимается.

Легкий звон стекла напоминает мне, что мы всё ещё в общественном месте. Я отпускаю её руку, но она не отступает на безопасное расстояние. Отсутствие инстинкта самосохранения — вот что притягивает меня в этой женщине.

Что, несомненно, служит огромным минусом в её идеальности.

— Куда? — спрашивает она.

— Разве это важно? — я опираюсь на локти и наклоняюсь к ней. Ей неважно. Я это знаю. Я мог бы сказать ей, что собираюсь отвезти её в лес для жертвоприношения дьяволу, а она бы и глазом не моргнула.

Она слегка пожимает плечами, качая головой, и мой член сковывает судорогами от желания оказаться в ней. Она даже отдаленно не подозревает, на что подписалась.

Я противоречу сам себе. Нет ничего, что я бы любил больше, чем податливую, уступчивую женщину.

Спокойную.

Покорную.

Желающую.

И в то же время, она — паззл, который нужно собрать. Вызов. Загадка.

— В два, — подтверждаю я. — Неизменно.

Она смотрит на свою белую блузку и чёрную юбку-карандаш, проводя пальцами по животу.

— Вы хотите, чтобы я оставила форму?

Да. Да! По крайней мере, пока.

Я пренебрежительно киваю в знак подтверждения. Внутри меня всё ликует, когда я представляю нашу ночь.

2

Холланд

Мне нравится поездка с этим человеком. Я вдыхаю запах ножовой кожи и откидываю голову на подголовник, как только мы отъезжаем от паба. На улице тихо, и слышен лишь лёгкий шум двигателя. Мне нечего сказать, поэтому я молчу. Большинство женщин, вероятно, начали бы задавать вопросы. Для начала, допустим, кто этот мужчина? И почему он хочет меня?

Или, может быть, они захотели бы узнать, чем он зарабатывает на жизнь. Где живёт.

Какое у него хобби и чем он интересуется. Или хотя бы были озабочены тем, что сидят в машине с мужчиной, которого только что встретили, уезжая в ночь, ни сказав об этом, ни единой душе. Ни плана. Ни направления. Ни малейшего понятия, куда их везут.

Я не похожа на это большинство. Прислоняюсь лбом к прохладному окну, наблюдая за стёртыми линиями дороги. Мои мысли только о нём. Не о мужчине рядом со мной. А о моём драгоценном мальчике с пухленькими ножками и самыми голубыми в мире глазками. Я думаю о том, как сильно скучаю по нему. Как каждая клеточка моего тела болит, когда я вспоминаю запах детской присыпки или его мягкую шелковистую кожу. Я бы сделала всё, всё, чтобы снова услышать его внезапный смех. Всё, чтобы услышать его бормотание.

Я сжимаю ладони в кулаки, позволяя ногтям впиваться в кожу. Какой прок от материнских рук, если они больше не смогут подержать своего малыша?

Никакого.

Абсолютно бесполезные. Просто ненужные конечности.

Закрываю глаза и позволяю его личику снова всплыть в моей памяти, полностью поглощая меня. Это не единственный раз, когда я испытываю хоть что-то похожее на эмоции.

Иногда хорошие, иногда нет. Обычно, в такие моменты, я вспоминаю о раскромсанной части моей души у себя в грудь, ощущая всю эту боль снова и снова.

Мне сказали, что существует пять стадий скорби.

Только пять.

А потом ты исцеляешься. Ты живёшь дальше. Своей жизнью. Всё возвращается на круги своя.

Должно быть, я делаю что-то не так, потому что эти пять стадий повторяются снова и снова. Я будто нахожусь в колесе страданий, бегу изо всех сил, но никак не могу добраться до своей цели.

Восприятие.

Пятая и последняя стадия. То волшебное место, где всё волшебным образом вдруг становится лучше.

Где я перестаю отрицать реальность.

Где я больше не виню Бога и судьбу.

Да, мать вашу, я всё делаю не так.

Тяжело поверить, что моя жизнь была нормальной менее трёх лет назад. Я была нормальной. Счастливой.

Теперь три года кажутся вечностью.

— Я — Дженсен, — произносит мужчина, нарушая тишину и врываясь в мои мысли. Я поворачиваю голову, встречаясь взглядом с его тёмными глазами, и замечаю, что он носит очки. А вот ещё один вопрос, который бы задали большинство женщин в самом начале. Его имя. — Боль, — добавляет он.