Биография вечного дня - страница 27

В кабинете полковника Грозданова тесно. В углу гудит примитивная печка — «цыганская радость», как их называют в народе. В сущности, эту клетушку трудно было бы назвать кабинетом применительно к гражданским условиям, настолько в ней неуютно и голо. Железная кровать, застланная солдатским одеялом, допотопный письменный стол в стиле барокко, украшенный двумя заостренными кверху башенками, и три стула — вот и вся обстановка. Разумеется, убранство комнаты дополняет портрет его величества царя Бориса с черной лентой на верхнем углу. Начальник гарнизона устало скатывается с кровати и как бы оправдывается, указывая на пышущую жаром печку:

— Ревматизм… Ни вздохнуть, ни охнуть. Кругом болит… А ведь еще не начались дожди…

Крачунов, иронично усмехнувшись, кланяется. Нашел время болеть.

— Неподходящий момент, верно? — Полковник словно читает его мысли, и на его квадратном лице появляется непроницаемое выражение. — Чем могу быть полезен?

«Даже не предложит сесть!» — негодует Крачунов.

Он говорит, подбирая самые нужные слова, и зорко следит за тем, какое действие они оказывают на начальника гарнизона:

— Я считаю излишним объяснять вам положение в стране, вы в курсе происходящих событий. Сейчас решается наша судьба, по крайней мере на ближайшие два-три десятилетия. Мы стоим на пороге глобальной катастрофы или…

— Короче! — прерывает его полковник, грея руки над печкой; он слушает гостя с нескрываемым нетерпением и досадой.

«А в этой дыре довольно зябко…» — мысленно отмечает Крачунов и продолжает рваными фразами, по-солдатски:

— Полиции одной уже не справиться… Теперь слово за армией… Только совместные усилия спасут нас от поражения… положат конец вражде… Бездействие сейчас равносильно предательству…

— У меня есть начальство! — снова прерывает его полковник.

Крачунов багровеет от едва сдерживаемого возмущения:

— …Которое заботится лишь о том, как спасти свою шкуру.

— Господин Крачунов, я прошу вас…

— Господин полковник, Болгария стоит над пропастью, Болгария на краю гибели, неужели вам это безразлично?

Полковник Грозданов греет руки над печкой, время от времени вздрагивая от озноба.

— Не хорони́те вы ее раньше времени, — небрежно говорит он. И неожиданно спрашивает: — Что вас ко мне привело?

— Прежде всего — судьба области. Боюсь, опа уже вышла из-под нашей власти.

— Пусть об этом болит голова у начальника Областного управления!

— С позавчерашнего дня он как в воду канул. Ходили слухи, будто он замышляет махнуть в Сербию, к немцам.

Полковник делает неопределенный жест и продолжает потирать руки над печкой.

— Что? — Крачунов таращит глаза.

— Выходит, не такой уж он дурак!

— Я ушам своим не верю! Полковник Грозданов, патриот Грозданов одобряет акт пре…

— Послушайте, Крачунов, мои прежние контакты с вами убедили меня в том, что вы умнее, чем предполагает жалованье, ваше жалованье! Или вы вдруг ослепли, черт побери? На сцену выходят новые силы.

— Коммунисты? — Крачунов вздрагивает.

— Во-первых, я не сказал, что это непременно коммунисты. — Полковник досадливо морщится. — В отличие от множества доморощенных политиков я не считаю, что мы хорошо знаем американцев. Это не то, что мы понимаем под привычным словом «англосаксы», это нечто другое, и будем надеяться, что Европа, послевоенная Европа, в том числе и послевоенная Болгария, найдут с ними общий язык. Англия и Франция не в счет, их песенка спета, так же как песенка Германии.

— Вы полагаете, что Германия…

Полковник зло взглядывает на него из-под косматых бровей.

— Я как-никак военный, и я в состоянии сделать элементарный анализ боевых действий за последние четыре года. Гитлер упустил не только стратегическую инициативу — это произошло еще под Сталинградом, — Гитлер упустил и тактическую инициативу. Его вояки — как бараны, они, Крачунов, способны драться еще год-другой, но война для них давно проиграна, неужто вы этого не усвоили?

Крачунов кивает — да, он давно это понял, и не только умом, но и всеми фибрами своей души, однако до чего становится страшно, когда этот факт формулируют недвусмысленно, простыми и ясными словами.

— А если коммунисты возьмут верх? — цедит Крачунов сквозь зубы.