Биоплетение - страница 7
Два месяца — срок небольшой для тех, кто скитается по вселенной. Но любящему сердцу и день разлуки покажется вечностью.
— Добро пожа-аловать. Добро! — приветствует меня Ахайро.
И улыбается. Он рад видеть меня. Не знаю почему. Я для него — никто. Даже меньше. Это по моей вине он — вот такой. Это я привез для Тандори куски тел, из которых ныне собран спичечный человечек. И он знает о том. Не понимаю…
— С ней что-то не та-ак. Она теперь друга-а-ая.
Ахайро не называет Тандори по имени. Но так произносит «она», что сразу понятно, о ком идет речь. Я киваю ему, иду к дому, едва сдерживаясь, чтобы не побежать.
И замираю.
Да, с моей Тандори действительно что-то произошло. Она светится. Сияет. Я никогда не видел ее такой…
Она сидит на веранде, рассматривает желтый цветок. И улыбается. Мое приближение остается незамеченным.
Я сажусь рядом с любимой. Она находит мою руку и осторожно вкладывает в широкую ладонь свои нежные пальцы. Уже без металлических коготков. Мы молчим. Слова не нужны.
Облака, ветер, пропитанный хмелем.
А на лужайке перед домом стоит Сагаи. Вслушивается во что-то. Шитой золотом повязки уже нет. Но и глаз — тоже. Лицо покрывает металлическая пластина в виде танцующей бабочки. Золото и платина. Тончайшая гравировка. Алмазное напыление. Все вместе подчеркивает красоту девушки, добавляет облику ирреальность. Будь у нее крылья или дополнительная пара рук, она смотрелась бы более невероятно. А так дочь правителя лишь НЕМНОГО не человек. Самую малость. Настолько, что граница реальности дрожит…
Из дома выбегает парень. Смутно-знакомый. Ах, да, Юнаро. Странно, он еще жив. Более чем. И грудная клетка выправлена. И новая нога… Он даже выглядит выше и крепче…
Менестрель что-то говорит Сагаи. И девушка смеется. Они счастливы вдвоем. Наверное, моя Тандори, глядя на них, и сама отогрелась. Оттаяла сердцем. Снова стала всего лишь женщиной… Любимой.
— Пойдем, — зовет она.
И тянет меня. И глаза ее мечтательно прикрыты…
И мы любим друг друга. Неистово. Страстно. И пренебрегаем действительностью, словно и нет ее… Нас двое. Нам никто не нужен для счастья.
— Я люблю тебя, — шепчет она. А в моем сердце помещается целый мир. — Я люблю тебя, Юнаро…
И жизнь останавливается, а крохотная вселенная в моей груди разрывается от боли.
Она назвала меня его именем…
Как же мне продолжать? Барахтаться в серой бренности? Для чего?..
Создательница невероятного, она привыкла использовать чужие тела. Но разве чувствовать по-настоящему может только Великая?
Ты забыла, любимая. Каждый способен на это.
Каждый. И «житик». И «ходик». И «грузила».
И я, понимаешь?..
Но она думала не обо мне. И я ощутил себя жалкой биоподелкой. Ненужной. Такой, как Ахайро. Как сотни других. Безликих, безымянных.
Что теперь будет с ними — с Тандори, Юнаро, Сагаи? Что?
Мне все равно.
Я ухожу…
Она провожает меня. Идет рядом, словно привязанная. До самого корабля. И на прощание говорит:
— Прости. Но всего-то и нужно было — понять меня… Я не требовала большего…
Есть меры у вечности. Моя измерялась месяцами. Восемью.
Я снова сменил корабль, команду и слуг. Мой бурный роман с императрицей на три недели вытеснил повседневные новости из всех галактических газет. Меня четырнадцать раз пытались убить. Один раз подкупить.
Я все оставил в прошлом. И мечтал об одном: вернуться.
Сюда, на эту планету, где и ветер, и звезды дышат воспоминаниями.
Но не встречает гостей Ахайро. Нет его и в доме.
Его купили. Наверное, он был счастлив. А мне стало безумно грустно… Ведь никто теперь по-настоящему не будет радоваться моему появлению… Ни одна живая душа…
И если Тандори рассталась со своим ненаглядным «житиком», кто же теперь стал ее любимой игрушкой? Ничего, скоро узнаю…
И узнал…
Я мог бы догадаться.
Хотя мне казалось, она не сможет сделать ТАКОГО…
Крошечный уродец. Синие ножки, почти лягушачьи. Серые крылья волочатся по земле. Явно велики ему по размеру. Спина в буграх. На животе мех. Длинный. Спутанный. Лапки семипалые… Только голова прежняя. Человеческая. И боль в глазах. Вселенская.
Он замечает меня, бежит, неуклюже выворачивая ножки, взбирается ко мне на плечо. Я и возразить не успеваю. Хотя мог бы: рука лежит на рукояти лучевика. И всегда готов смертоносный аргумент.